Тело рухнуло сквозь снежную корку. Против воли Варнаков выкинул ледоруб вперед клювиком, но он соскользнул с края трещины.
И тут дыхание перехватило от сдавившего грудь пояса. Ноги не коснулись льда и повисли в воздухе. Ругнувшись, Варнаков крикнул:
«Отпусти!» Веревка ослабла. Над трещиной показалось чуть испуганное Ленькино лицо. Варнаков легко вылез наверх, спросил, не скрывая добродушного удивления:
— Как это ты застопорил веревку?
— Дернуло — я на живот и ледоруб в снег…
Варнаков удивленно вглядывался в спокойные глаза племянника: знал его с пеленок и вдруг стал замечать в нем незнакомого человека.
К всегдашней стоянке под Дурным подошли часам к семи. С прошлого года здесь никто не останавливался. Варнаков скинул рюкзак и, устало выгибаясь, указал ледорубом на щель между ледово-снежным карнизом и скалой.
Ленька презрительно цыкнул:
— Я думал, почище сегодняшнего!
— И сравнивать нельзя — коварный перевал, — сказал Варнаков, беспокойно поглядывая вверх. «Что-то еще будет завтра? — подумал. — Притих! Ждет! Лишь бы с Ленькой ничего не случилось. Не пропустит — вернемся».
— Да здесь и страховки не надо, — не унимался племянник, — р-раз наверх, и все…
— Ладно, тухни, карась, — не выдержал на этот раз и оборвал его Варнаков. — Нельзя здесь так говорить.
В сумерках они уже лежали в спальных мешках, сытые и усталые.
Варнаков, не думая о завтрашнем дне, с удовольствием расслабился и тут же погрузился в теплый, спокойный сон.
Среди ночи он проснулся, озираясь в темной палатке, До четырех утра было еще далеко.
— Кто-то ходит! — толкнул его Ленька и приподнялся на локте. Он и разбудил Костю. — Слышишь?
— Черный альпинист! — пробурчал Варнаков и ухмыльнулся в темноте. — Выйди для рыцарского поединка на ледорубах; ведь ты же назвался «белым».
Ленька помолчал, соображая.
— Что, серьезно? — по голосу понятно — мальчишка готов был поверить в шутку.
— Спи, это лед хрустит… Холодает, таяние прекращается, лед проваливается.
Скоро Ленька засопел, а у Варнакова сон прошел. Но он чувствовал себя отдохнувшим. Вскоре у изголовья затарахтел миниатюрный будильник. Варнаков потянулся, вылез из спального мешка. Не позавтракав, двое торопливо набили рюкзаки, взвалили их на плечи и стали подниматься по серому предрассветному леднику.
Разные слухи ходили об этом перевале. Кто, вспоминая его, усмехался, мол, чего там — можно и без кошек выскочить! Кто стонал, как от зубной боли. Варнаков испытал на себе и то и другое. Этого перевала он попросту боялся, в глубине души наделяя его живой душой.
— Быстрей, быстрей! — подталкивал Леньку в спину. Сам согнулся под рюкзаком, как огромный паук — мокрый, хрипящий, — без суеты, но торопливо перебирал ногами и руками, цепляясь за выступы скал. Они прошли самое опасное место — середину подъема.