— Ну, тогда Бог помощь! — не сдержался я. Кузнечик скакнул через порог, скрылся за дверью. Я подошел к окну: блестел асфальт.
Моросил холодный и туманный дождь, на улице было пасмурно. С парадного крыльца соскочил молодожен, заскакал через лужи, сжимая руку возлюбленной. Она не поспевала, моталась сзади, семеня на коротких ножках.
Следующей ночью часа четыре удалось поспать. Немного полегчало. Утром опять шел дождь. Я сбросил плащ в ординаторской, переоделся в свежий халат, а свой дурацкий накрахмаленный колпак сунул в карман. Возле двери кабинета уже маячил Кузнечик и скалился, как сверхсрочник перед генералом. Он заскочил следом за мной в кабинет, плотно притворив дверь, поставил на стол бумажный пакет с вылезшей из него коньячной головкой.
— Да что вы?! — возмутился я, натягивая на голову колпак. — Меня с работы уволят…
— От всей души, доктор, — забормотал Кузнечик. — Уже шесть раз и еще хочу… Путевое лекарство.
— Заберите немедленно…
Он свойски подмигнул и шмыгнул за дверь. Пакет с торчащим горлышком остался на столе. Я выругался, прикидывая, куда бы спрятать бутылку. Наклонил муляж и засунул ее в полость. И тут, сдержанно постучав, вошел Он. Это был не юнец, но в его прищуренных глазах мерцал знакомый, глубоко запрятанный страх. Я сел, подрагивающими от волнения пальцами открыл карточку — Варнаков. Похоже, это был тот самый пациент, кого я давно ждал в своем дурацком кабинете. Я метнул скользящий взгляд на его лицо, отметил ранние морщины у переносицы: даже в них было нечто темное, отчаянное, иступленное, как сама его фамилия.
* * *
Нет, он не стремился в двадцать один год обзавестись семьей.
Здравый смысл, планы на будущее, мечты, — каждая клеточка мозга была против ранней женитьбы. Да и не имел он такой возможности по-взрослому и трезвому рассуждению. Но пятилетняя неопределенность в отношениях с любимой девушкой — дипломницей филфака — измучила. Он хотел, но не мог уйти первым. Из чувства собственного достоинства не мог попросить, чтобы она прогнала его. Но только она могла поставить жирную точку, положив конец глупостям или началу неразумной трудной жизни, в которой они всегда будут рядом. В любом контексте математический знак, к которому он стремился и которого больше всего боялся, имел ясный и четкий смысл. На преддипломной практике Варнаков решился окончательно выяснить отношения. Это решение пришло, вдруг, как-то сразу и захватило его, не давая ни о чем больше думать: сейчас или никогда!
Костя Варнаков бросился в общежитие — но не нашел, не дождался ее. Он пробегал полдня, прежде чем отыскал Ларису в Компотном районе у портнихи. Она весело взглянула на него, взъерошенного и взмочаленного, сделала чуть удивленные глаза, что ей чертовски шло.