Сын леса (Слободчиков) - страница 3

Индеец постоял у карты, вождистски вытянув руку, задрав бороду к одному ему видимой перспективе, и, возвращаясь к столу, деловито спросил:

— Сколько травы нарезал?

— Больше двух тонн!

— После обеда дам машину — вывози.

— Не-не-не! — замотал головой чикиндист, принимая роль баловня у своего начальника. — Пока пива не напьюсь — не поеду!

— Алик, надо! — положил на стол растопыренную ладонь управляющий.

«Двустволка» его взгляда строго вперилась в лицо собеседника. — Квартальный план не вытягиваем… Я сам куплю тебе в дорогу ящик пива, но чтобы уехал сегодня… Что до егеря, так у меня теперь есть знакомства повыше: этому балбесу позвонят откуда надо и он тебя с травой выпустит. Может обыскать, так ты к тому подготовься.

Толкнув дверь, Алик сутуловато обернулся всем телом и сказал без тени насмешки:

— Саня, ты ведь до денег не жадный. Зачем тебе все это? Посадят ведь!

При всех своих достоинствах, Индеец слыл за человека, у которого временами «простреливала крыша». Вот и сейчас он взглянул на товарища — в глазах жертвенная гордыня.

— Кому-то ведь надо, Алик! — продекламировал новоиспеченный директор «Травлекпрома».

Алик вздохнул и вышел.


Груженная сухой хвоей эфедры машина вернулась в город на рассвете. Из сторожки, что возле конторы, выползла на костылях старуха, удивительно похожая на намалеванную на воротах бабу-ягу, и машина остановилась на территории «Травлекпрома». Алик выпрыгнул из кабины, стал посреди двора, раздумывая, с чего бы начать городскую жизнь. Кто-то окликнул его по имени, он сутуловато обернулся всем туловищем и увидел знакомого слесаря, зачем-то притащившегося на работу в этакую рань.

— Алик, друг, с возвращением!

Слесарь достал из-под верстака бутылку вина, сковырнул пробку, почти всю вылил в желтую пол-литровую банку. Алик припал к посудине губастым ртом и зычными глотками осушил ее до дна. Крякнул.

— Алик, займи двести рублей?! Отдам через неделю… Сосед японские часы продает…

Алик закурил, хлопнул слесаря по плечу:

— Деньги сначала получить надо!

— Траву вывез — получишь!

Алик не ответил, увидел в углу чьи-то старые сандалеты, по-свойски сбросил заштопанные леской резиновые сапоги.

— Как на меня шиты, — сказал, примерив их и пинком отправляя под верстак старую обувь и грязные портянки: — А еще флакончика у тебя нет?


К обеду он сдал на склад вывезенную эфедру и без задержки получил почти полторы тысячи рублей трех и пятирублевыми пачками. День был солнечный.

Алик скинул свитер, залатанный на локтях шинельным сукном, повесил его на забор, оставшись в рубахе без пуговиц и с оторванными рукавами, завязал узел на животе и сунул за пазуху деньги. Вокруг уже вертелись знакомые и незнакомые мужики с похмельными лицами.