Думаю, это наиболее рациональный вариант, да и сама Дора сможет подвести под этот процесс идеологическую базу. Мол, не против революционеров она борется (и без нее есть кому), а против богатеньких буратин, прожигателей жизни и казнокрадов, швыряющих миллионы на устриц с шампанским, в то время как беднота (в том числе и еврейская) живет впроголодь. Но это если не брать мужиков, для которых вероятность умереть от голода бывает весьма велика, а уж крестьянские детишки в голодающих губерниях и вовсе мрут как мухи. Все это еще во времена прошлого царствования стыдливо велено именовать недородами, в то время как недородом такие неурожаи могли считаться во времена царя Алексея Михайловича (агрономическая техника с тех пор ничуть не изменилась) в то время как на одну пахотную десятину в тогда приходилось вдесятеро меньше едоков. Да и хлебный экспорт в то время находился в зачаточном состоянии.
Средств на борьбу с этим безобразием выделяется совершенно недостаточно, а то, что выделяется, либо разворовывается чиновниками и ушлыми гешефтмахерами, либо гноится по нераспорядительности. И с этим нам тоже придется бороться радикальными способами, иначе государственная хлебная монополия, которую Павел Павлович вставил в программу действий будущей императрице, рискует обернуться своей прямой противоположностью. Этого требует не только хлебная монополия, но и любое созидательное действие на благо России. А потому уничтожение коррупции (по возможности полное) является необходимым условием успеха нашей миссии в целом…
Быстро прикончив совсем недурственный, правда, немного остывший, обед, я вызвал служителя, чтобы тот забрал поднос, после чего направился в тюремную больничку. По дороге мне пришла в голову мысль, что, быть может, я зря беспокоился, и мне сейчас сообщат, что девушка Дора, несмотря ни на что, решила сложить голову на алтаре борьбы с «кговавым самодегжавием», и что никакого сотрудничества между ней и таким царским сатрапом как я, нет и быть не может. Однако встретили меня вполне радушно, даже пару раз приветственно хлопнули ресницами. Это в наше время такие пышные и густые ресницы – признак чистейшей синтетики, а тут каждый (или каждая) носит то, что ему или ей досталось от природы, неважно, что это: бицепсы, грудь или ресницы.
* * *
Тогда же и там же.
Дора Бриллиант, революционерка, террористка, еврейка и жертва режима.
Так, значит, все это действительно работает… Я сказала служительнице, которая принесла мне обед, что хочу видеть своего мучителя, и, хоть та даже не подала виду, что услышала меня, но вот он стоит передо мной в дверях моей больничной камеры, чуть покачиваясь с носка на каблук своих до блеска надраенных штиблет. Несмотря на весь этот его блестящий, отглаженный и начищенный вид, призванный демонстрировать свежесть и работоспособность, видно, что мой палач очень устал и держится на ногах только усилием воли. Очевидно, борьба с революционерами – совсем не легкое занятие, способное свалить с ног даже человека, который прежде казался сделанным из стали.