Так и представляю себе… Вот стоит такой воин Вася из деревни Нижние Задрищенки с винтовкой у входа в Спасскую башню и тихо себе кемарит с открытыми глазами. Но осторожно. Ночь кругом и никого, но ротный может проверить, а тогда, если заловит спящим, греха не оберешься. По морде настучит – это как пить дать, а еще часов на восемь под винтовку, днем по самой жаре. Это вам не ночной прохладой на посту стоять. Там и не такие орлы падали без чувств; но водой отольют, и снова стой. Стоит, значит, солдатик, с ноги на ногу переминается, а на него вдруг откуда ни возьмись колонной по четыре, в ночной тиши, в тельняшках и странных пятнистых мундирах в ногу идет рота не то солдат, не то матросов. Идут тихо, будто кошки, звук от шагов такой невнятный и амуниция пригнана так, что ничего не стукнет и не брякнет; а у каждого на груди «егорий» – у кого один, а у кого и два… И ахвицер с ними – морда лютая, глаза выкачены, пенсне блестит, стек в руке, даром что всего лишь поручик. Анненский темляк на шашке, а также два орденка («Владимир с мечами» и «Георгий») говорят, что офицер тоже не прост, под стать своим солдатам.
– Стой, кто идет? – сдавленно пищит очнувшийся от ночной дремы часовой.
– Рота тихоокеанской бригады морской пехоты, – звучит ответ офицера, – личная охрана ея Императорского высочества Великой княгини Ольги Александровны…
Попробуй таких останови! Дрозды-с! То есть командиром первой роты в батальоне у Деникина служит у нас небезызвестный Михаил Гордеевич Дроздовский, пребывающий пока в звании поручика, который ради отправки на фронт прервал свое обучение в Академии Генштаба. Я к нему присмотрелся. Никакой излишней строгости, или там рукоприкладства нет и в помине. Нормальный командир и солдатами своими любим. А то с чего бы они с гордостью стали называть себя «дроздами»… А что с интеллигентской плесенью был чрезмерно резок, так я и сам такой…
Представьте себе проспект Сахарова в январе две тысячи двенадцатого, до краев забитый офисным планктоном, и тут же – поздний Дроздовский и его «дрозды» из жаркого девятнадцатого года. Жаркая ненависть в глазах и команда «коротким коли!». Это я о том, какого зверя из бездны каждый раз там, дома, пытались разбудить наши доморощенные «борцы с коммунизмом», когда взывали к призракам прошлого. Но сейчас поручик Дроздовский еще не такой злой и, кроме того, прекрасно усвоил наш постулат «не надо делать их мертвыми, просто сделайте их смешными». Поэтому Дроздовский нашей выучки не стал бы колоть толпу на Сахарова штыками, а просто напугал бы ее так, чтобы планктон просто разбежался куда попало, оскальзываясь на поворотах и по пути заполняя штаны остатками своей жизнедеятельности. Сие гораздо гуманнее и делает из «врагов режима» клоунов, а не мучеников.