Впрочем, по летнему времени для резиденции больше подошли бы Гатчина или Царское село, но Павел Павлович советовал, пока мы не укрепились у власти, не удаляться от такого стратегического пункта как Зимний дворец, ведь его оставление враги могут счесть за свою победу и нашу готовность потерпеть поражение и бежать. Вот и сидим здесь неотрывно как курица на яйцах, своим присутствием подтверждая право на власть. Мы – это моя команда: братец Михаил, Павел Павлович, Дарья Михайловна, мой Александр Владимирович, капитан Мартынов, каперанг Иванов, Алла Лисовая, профессор Шкловский и профессор Тимохин; а также новенькие в нашей компании: адмирал Дубасов и полковник Зубатов. Кстати, с превеликим облегчение я узнала, что настоящего ранения у моего брата не было, а была случайно подхваченная простуда, которая сейчас уже сходит на нет. Именно благодаря начавшемуся выздоровлению моего брата смогли приехать каперанг Иванов и Алла Лисовая, которые не отходили от Ники с начала его болезни. Но так или иначе, сегодня мы собрались все вместе в моем новом кабинете, чтобы подвести черту под этапом передачи власти (который прошел очень бурно) и наметить горизонты нового периода, во время которого мы будем выводить Россию на новый курс.
– Итак, – сказала я, – оглядев собравшихся, – вопрос о принадлежности власти нами решен, в Петербурге волнения полностью улеглись, а в других двух столицах (Москва и Киев), а также в губернских городах, даже не начинались. Процесс принятия присяги обывателями и военными завершается по всей территории страны. Теперь надо обговорить вопрос правильного употребления этой власти.
– А что тут обговаривать? – спросил Мишкин, – власть наша, бери да пользуйся.
– Э нет, Михаил Александрович, – сказал Павел Павлович, – наломать дров сгоряча проще всего. Я не хочу сказать, что страна находится на краю пропасти – угрозу немедленного бунта мы ликвидировали; но все равно положение очень и очень, гм, нехорошее… Мины, заложенные под российскую государственность в прошлом, разряжать надо со всей осторожностью и предусмотрительностью. Россия не бедная страна, она просто чрезвычайно дурно управлялась.
– Постойте-постойте, Павел Павлович, – вскинулся адмирал Дубасов, – какие такие мины под российской государственностью, и причем тут угроза всеобщего бунта?
– Разные мины, Федор Васильевич, – ответил тот, – от больших фугасов, способных вдребезги разнести государство, до мерзких коровьих лепешек, в которые если сослепу ногой вляпаешься, тоже мало не покажется. В отличие от настоящего дерьма, политическое дает особо стойкий запах, который может сохраняться десятилетиями, если не столетиями.