— Что такое?
— Сейчас узнаешь. Читай!
Он положил газету на стол, начал читать несколько монотонно, равнодушно:
«— Опять мертвого притащила! — пожилой санитар склонился над человеком в летном комбинезоне…»
— Что за страсти-мордасти? — возмутился Борис, откладывая газету. — Зачем ты заставила меня это читать?
Тамара схватила газету со стола, сердито выговорила:
— Эх, ничего-то вы, мальчишки, не понимаете. Слушай: «…А девушка-санитарка заплакала навзрыд». Понимаешь? Заплакала! А от чего? Слушай дальше: «Выходит, зря она ползла под пулями, тащила летчика на себе, рисковала жизнью. Ну как тут не поползешь, когда на твоих глазах падает самолет с красными звездами на крыльях! От удара о землю летчика выбросило из кабины, и он недвижимо остался лежать недалеко от гитлеровских окопов на «ничейной» земле. А вдруг жив? И Анна поползла под бешеным огнем».
— Понимаешь? — Тамара заглянула Борису в глаза, стараясь узнать, взволновал ли его этот самозабвенный порыв санитарки.
— Понимаю, — чуть слышно прошептал Борис.
— А я как прочитала, — склонилась к нему Тамара, — так аж в груди все зашлось. Думаю: сейчас бы вслед за ней кинулась.
Тамаре стало приятно оттого, что она нашла сочувствие своим мыслям, что наконец-то она может, не таясь, поделиться обуревавшими ее чувствами, своими взглядами на жизнь, своими симпатиями.
— Ты понял что-нибудь? — донимала она Бориса. — Вот это героиня, вот это девушка! Не чета нашим модницам, умеющим только наряжаться и не видящим, не представляющим себе настоящего смысла жизни. А она? Бросилась очертя голову в огонь, лишь бы спасти человека. Представляешь? Человека!
Борису, давно замечавшему какие-то неясные ему странности в поведении своей школьной подруги, показалось, что она слишком возбуждена и несколько преувеличивает значение поступка санитарки. Поэтому он попытался сгладить впечатление от прочитанного:
— Что ж, спасти человека! Это, конечно, верно. Но не надо забывать, что девушка выполняла свой долг. Это ее работа.
— Эх ты! — зло сверкнула на него глазами Тамара. — Долг, работа! По-разному можно исполнять долг и работу. Кто заставлял ее ползти под огнем на «ничейную» землю? А потом, ведь если человек не подает признаков жизни, могла она не надрываться, не тащить его на себе опять же ползком и под огнем. Ведь это не прогулка в парке.
Борю увлек этот казавшийся ему поначалу беспочвенным спор о поступке санитарки. И вовсе не из желания противоречить своему противнику, а скорее исходя из внутреннего убеждения, он сказал:
— И что же? Ведь она напрасно рисковала. Летчик был мертв.