Вечером следующего дня дружина князя Скирвайлиса, достигшая уже тысячи человек, окружила Ретавас. Старшины устроили перекличку в своих отрядах, готовя людей к предстоящей битве. Однако не успели жемайты выступить в поход, как пришла весть, что крестоносцев в имении Памплиса уже нет: поутру, собрав пожитки, они отступили.
Это подняло настроение восставших. Как тут было не пошутить: вояки Зигфрида Андерлау обмочились от страха и драпают в мокрых штанах к себе в Пруссию! Многие были даже слегка разочарованы тем, что не пришлось вступить в схватку с врагом.
— Не больно-то радуйтесь, — предостерег их Скирвайлис. — Крестоносцы еще покажут клыки! Они ведь еще не разбиты наголову. Вот победим их под Клайпедой — тогда…
Как только всадники въехали в Ретавас, жемайтский вождь увидел на ветке могучего дуба двух висельников. Поблизости возбужденно суетились несколько всадников из повстанческого отряда.
— Погляди, кто такие! — приказал Скирвайлис Мингайле.
Тот поскакал к дубу, а вернувшись, доложил:
— Там князь Памплис и его сын Гальвидис!
— Кто это сделал?! — взревел Скирвайлис.
— Наши. Говорят, отомстили за то, что Памплис якшался с рыцарями ордена и даже перенял их веру, — объяснил Мингайла.
Лицо Скирвайлиса перекосилось от бешенства, он стиснул в отчаянье кулаки.
— Да кто им позволил?! Только наш суд вправе назначать наказание! Схватить виновников немедленно и запереть на конюшне! — приказал князь.
Мингайла и несколько всадников снова поскакали к дубу. Там возникло замешательство: виновники расправы не пожелали сдаваться и стали оказывать сопротивление.
Не ожидая, чем кончится дело, Скирвайлис покинул двор. Он мрачно размышлял о несчастном Памплисе. Вспомнилась и его дочь Гирдиле, подруга Гругиса, сына… Да, как причудливо переплетаются порой нити жизни. Тронешь одну, и затрепещет в ответ другая…
Глядя с пригорка на пестрое войско жемайтов, змеящееся в западную сторону, князь с болью подумал о младшем сыне. Где сейчас витает его дух? Может быть, успел уже вернуться из Пруссии в дубравы родной Жемайтии? А вдруг его мальчик стоит сейчас где-то рядом, радуясь пробуждению боевого духа соотечественников? Ведь ради этого принесли в жертву свои жизни юные заложники. Разве мог после этого кто-нибудь из жемайтов остаться в стороне от земляков? Не к лицу им дрожать от страха перед врагом! Дух Гругиса может быть спокоен — старый локистский князь с честью выполнит свой священный долг.
Утром следующего дня, очутившись в сосновом перелеске, посреди песчаных пригорков, и вдохнув сырой бодрящий воздух, все почувствовали дыхание раскинувшегося неподалеку моря.