В предбаннике мужчины вешали на рога и деревянные крюки одежду, засовывали под лавку онучи, башмаки или постолы, а потом нагишом шли в баню. Остро пахло вениками, березовой щепой, дымом. Скабейка, виночерпий и одновременно главный банщик князя Скирвайлиса, сразу же стал парить веники: он вымачивал их в холодной воде, затем держал над горячими камнями, переворачивая, как рыбу на сковородке. Сухие березовые листочки оживали, приобретали необходимую мягкость.
Первый веник он вручил Скирвайлису, второй — Вилигайле и только тогда раздал остальным юным отпрыскам князя.
— Скабейка, тебе полагается проверить пар. Поэтому ты и полезай наверх, — велел Скирвайлис. — А Вилигайла тебе подсобит.
Виночерпий мигом вскарабкался на полок, и только спустя минуту следом за ним будто нехотя полез старый воин и устроился в другом углу.
За плечами у этих двоих было немало лет, оба были седоволосы, оба отмечены шрамами. И все-таки в их жилистых руках и упругих телах угадывалась недюжинная сила. Устроившись на противоположных концах полка, они улеглись на спину и уперлись ногами в потолок. Послышался шелест веников, напоминающий шорох березовой рощи. Казалось, это было последнее удовольствие в жизни Вилигайлы. Только в бане он немного оживал и даже произносил слово-другое. А в остальное время можно было подумать, что от горя этот человек онемел.
Скирвайлис с удовольствием зачерпывал воду деревянным ковшом и выливал ее на раскаленную каменку, и тогда над ней с шипением и потрескиванием взвивался кверху пар.
— Хватит? — спросил он, повернувшись в сторону занятого полка.
— Сжалься, милостивый князь! — заохал Скабейка, яростно нахлестывая себя веником.
Остальные лишь расхохотались.
Когда пар был опробован, на полок полезли царь Скирвайлис и его старший сын Юдикис. Старик был широк в груди, мускулист, крепконог. Для такого всадника требовался поистине добрый конь. Странным казалось поэтому, что его старший сын, которому уже перевалило за тридцать, рядом с отцом выглядел хилым заморышем, судя по всему и не пробовавшим материнского молока. Он поскуливал от нестерпимого жара, ворочался с боку на бок, стесняясь, однако, первым покинуть полок. Едва дождавшись конца мытья, Юдикис мешком шлепнулся на пол и стал отчаянно хватать ртом не столь горячий внизу воздух.
— Грош тебе после этого цена, — насмешливо сказал Скирвайлис, поглядывая сверху на ошалевшего от жары сына. — В другой раз я с Гругисом буду париться.
— Это мы можем! — с сияющим видом согласился младший сын.
По общему мнению, он больше походил на отца и статью, и здоровьем, и силой. Да и сам отец больше был привязан к своему меньшому. Он старался по возможности чаще держать его рядом с собой. Дескать, пусть приглядывается, что к чему.