Старый князь, хозяин Локисты, прикинулся, что ничего не слышал, и, добродушно улыбнувшись, всплеснул руками.
— Да вы же небось устали, гости дорогие! — воскликнул он. — Эй, женщины, быстренько несите на стол мясо и медовуху! Пусть тут останутся только мои сыновья, остальные могут идти отдыхать. Ведь завтра все же не праздник.
Когда все уселись за стол и принялись за жареного козленка, внимание князя Витаутаса привлек младший сын Скирвайлиса Гругис. Уж слишком хорош тот был: открытое лицо, голубые глаза, гибкий стройный стан, к тому же в юноше угадывались завидные сила и энергия.
— Тебя как звать, юноша? — обратился к нему Витаутас.
— Гругис, ваша светлость.
— Славное имя. Короткое, а какое емкое! Звучит совсем как «гром». Тебя отец уже научил, как обращаться с конем и мечом?
Гругис собрался было ответить, но его опередил отец.
— Да он и ходить-то еще не умел, а уже на коне верхом сидел. И Локисту защищал, его в битве стрелой зацепило. Так что есть отметина на память, — с гордостью заявил старый князь.
— Такой удалец мне в свите нужен. Вот отвоюю свою вотчину, тогда и приезжай.
— Спасибо, владыка, но в Жемайтии тоже не хватает воинов, — ответил Гругис, и щеки его разгорелись от волнения.
— Увы, всем их не хватает, — вздохнул Витаутас. — Разве что у ордена этих вояк как собак нерезаных. Им ведь императоры, короли, папы своих посылают. Откуда только они не прибывают! Верно я говорю, господин Зигфрид?
Крестоносец с сухощавым строгим лицом криво усмехнулся в желтые усы.
— Могло бы быть и больше, мы не против. Всем бы работы хватило.
Сказано это было с явным вызовом, и все подавленно замолчали.
— Откуда человек ордена знает наш язык? — поинтересовался Скирвайлис.
— А я три года просидел в плену в Вилкмяргском замке. Так что время у меня было, — ответил Зигфрид Андерлау.
Старый князь наклонился к Витаутасу и спросил:
— Второй тоже понимает по-нашему, да?
— Он прусс, только онемеченный. По-моему, понимает, правда, пока не говорит.
Тем временем в дверях появился Скабейка с кувшином медовухи в руках. Витаутас отказался от питья, однако остальные гости пригубили из роговидных кубков. С удовольствием пили и крестоносцы. И вот уже зазвучали громкие голоса, смех, а князь Таутвилас, осмелев, оказывал внимание юной хозяйке дома Мингайле. Когда она поспешно проходила мимо, он удерживал ее за руку. Йомантас упорно предлагал затянуть какую-нибудь боевую песню жемайтов, однако крестоносец опередил его и запел по-немецки. Голос у него был довольно приятный и чистый.
Князь Витаутас нахмурился. Ему не понравилось общее оживление. Неожиданно он встал и уперся костяшками пальцев в стол.