Крестоносец часто моргал покрасневшими веками, облизывал пересохшие губы и испуганно пятился, будто Скирвайлис и в самом деле на манер жемайтского мишки собирается сгрести его в охапку.
— Передай своему магистру, что жемайты поддержат князя Витаутаса, — сказал Скирвайлис. — Через пять дней наши посланцы выедут в путь, чтобы встретиться близ замка Рагайне. Ждите их там. Если понадобится, они могут и в Мариенбург отправиться.
Посланец ордена пробормотал что-то одобрительно и, осмелев, спросил:
— А как насчет святой христианской веры? Согласны ее принять?
— С какой стати вы навязываете свою веру, как купцы товар? Кто хочет, пусть принимает, — отрезал жемайт.
Говорить было больше не о чем, и тем не менее гости не расходились, голоса в чертогах Скирвайлиса не смолкали. Да и неудивительно — многие давно не видели друг друга. Задержался в кругу беседующих и князь Витаутас. Всем не терпелось узнать у него, что нового в Вильнюсе, в Польше, в Пруссии. Были и такие, кто попросил князя помочь в беде: вызволить из неволи близких или хотя бы узнать что-нибудь об их судьбе. Пытались они вызвать на откровенность и Зигфрида Андерлау, но тот клятвенно заверял, что ни о каких невольниках ничего не знает.
Люди из свиты — проводники, конюхи, слуги — тоже не скучали. Они окружили плотным кольцом Мартина Нака, с которого еще не сошел хмель. Ноги его заплетались, когда он тащился к уютно потрескивающему костру. С краснощекого круглого лица прусса не сходила улыбка. То и дело подтягивая сползающие штаны, он заискивающе заглядывал в глаза развеселившимся людям:
— Пусть этот поганец Андерлау якшается с князем Витаутасом, а я тем временем выпью с вами медовухи!
Жемайты громко расхохотались. Но стоило появиться на пороге дома долговязому крестоносцу и поманить Мартина пальцем, как тот вмиг притих, от его удали не осталось и следа — он послушно засеменил за старшим по положению братом ордена.
Незаметно пролетел короткий осенний день, на дворе стемнело. Многие князья и бояре, не обращая внимания на то, что наступала ночь, засобирались со своими проводниками домой. Ночевать остались лишь немногие.
Князь Витаутас пробыл со своей свитой у Скирвайлиса еще день, а ночью, как было условлено, отправился в путь. Обоим крестоносцам, невзирая на их отчаянные протесты, завязали глаза. Раз уж не осталось в Жемайтии могучих замков, так пусть хотя бы перепутанные тропы да топи, дубравы и гати уберегут жемайтов от опасности.