Озорная классика для взрослых (Барков, Пушкин) - страница 27

Он выбежал тот час с своею попадьёю.
«Где? Что горит, – кричал,—
что сделалось с тобою?»
А чтоб огонь залить,
водою потушить,
поп тот час за ведром метался
и принимался.
Но бешеный одно кричать лишь продолжал:
«Ах! батюшки, пожар! государь мой, пожар!»
«Пожалуй, свет, постой, и что, скажи, пылает? —
спросил его тут поп, – не мой ли дом сгорает?
И нет ли где огня
на кровле у меня?»
«Ах! нету, батюшка,» – кричит ему детина
«Да что ж и где?»
«Не видишь? – отвечал. – Горит моя шматина.
И так же у твоей у матушки в п…зде.
Не можно, батюшка, залить сей жар водою.
Подобно молнии огонь.
Так сжалься ты со мной
и также с попадьею.
Не тронь ты нас, не тронь.
Вели спустить мой х…й ты с матушкиной п…здой,
то пустит дождь в п…зде елда,
елду ж обмочит в моч п…зда,
и общу так беду
я х… свой затушу, а матушка п…зду».
«Дурак ты, глуп, как х…й, е…на мать, детина,
давно бы так сказал,—
тут поп ему вскричал.—
Скорей такой огонь потушит вот дубина!»

Истинное покаяние

Попу раз на духу
покаялся подъячий,
что ё… его сноху.
«Ах, в рот те, х…й собачий,—
в сердцах вскричал наш поп,—
напал ты на кого!
За это б я тебя,
на старость несмотря,
ошмарил самого.
Да как её ты ё…?
«Того-то и боюсь,
и вам сказать не смею.
У…б её, винюсь,
я стоючи за нею».
«Ах, мерзкий человек,
во весь ты проклят век!
Простить тебя нельзя
простым нам, иереям.
Ведь в гузно еть – стезя
одним лишь архиереям».
«Я, батюшка, во всём
покаюся в сей час.
Не вижу я одним,
другой подбили глаз.
А некто мне сказал,
что в гузно лишь хвачу,
глаза тем залечу.
Вот в грех я и попал».
В ответ сказал наш поп:
«Всего б тебя раз…б,
мошенника, в клочки.
Когда б то было так,
е…на мать, дурак
носил ли б я очки?»

Госпожа и парикмахер

Не сила иногда пылающей любви,
которая у нас в крови
колеблет постоянство,
смягчает и пространство,
старух и стариков в соблазн ведёт
и всех умы под власть берёт,
а нечто есть ещё сто крат любови слаще,
что в заблуждение людей приводит чаще.
То некоторый род нежнейшей сласти той,
что названа у нас девичьей красотой.
Девица ту красу в один раз потеряет,
потом к забаве дверь мужчинам отворяет.
Любовь быть без сего не может горяча,
как без огня свеча.
А в сласти ж без любви приятность одинака.
Утешна сладость всяка.
Изображение одно тех нежных дум
в восторг приводит дух и затмевает ум,
а сладость нежная любви не разбирает.
Нередко и пастух с дворянкою играет.
Тут нет любовничьих чинов
ниже приятных слов.
Лишь жажду утоли, кто б ни был он таков.
Но только ли того бывает вся суть в мире —
пол женский жертвует венериной кумире
и утешает жен не муж, а кто иной,
хороший и дурной:
боярыню – чернец, француз – графиню