иль скороход – княгиню.
И со сто есть таких примеров, не один.
Мужик ту веселит, какую господин.
Всех чаще у госпож те в милости бывают,
которы учат их петь или танцевать,
или на чем играть,
иль кои волосы им нежно подвивают.
У барынь лишь одних то введено в манер,
чтоб сладость без любви вкушать. Вот сей пример!
К боярыне богатой
ходил щеголеватый
уборщик волосов.
Не знаю, кто таков.
Ходил дней десять к ней иль уже три недели.
Он часто заставал её и на постели.
А барыня, хотя б была непригожа,
да имя – госпожа.
И новомодные уборы и наряды,
умильные их взгляды,
приятная их речь
и в нечувствительном возмогут кровь зажечь.
O, коль приятно зреть госпож в их беспорядке,
когда они лежать изволят на кроватке!
Приятный солнца луч сквозь завесы блестит,
боярыня не спит.
Вдова её тогда иль девка обувает,
чулочки надевает.
Какая это красота!
Сорочка поднята
и видна из-под ней немножко
одна прекрасна ножка.
Другая вся видна лежит.
Наружу нежно тело.
О, непонятно дело!
Лишь только чьим глазам представится сей вид,
приятным чувством мысль в минуту усладит.
Потом боярыня, с постели встав спокойно,
куда ни вскинет взор,
всё в спальне у неё стоит в порядке, стройно.
С сорочкою одна, у девок весь убор,
там держит кофешенк ей чашку шоколаду,
тут с гребнем перюкьер, все люди наподбор.
И повеленья ждут все от её взгляду.
Кто ж в спальню допущён быть должен очень смел,
коль в милость к госпоже желает повтереться,
так чтоб ухватки все те нужные имел,
каким лишь льзя от барынь понагреться.
Французы смелостью доходят до всего
и в пышну входят жизнь они из ничего.
Из наций всех у нас в народе
французы больше в моде.
А этот перюкьер несмел был и стыдлив,
не так, как оный сорт людей живёт поворотлив.
Благопристойность им всегда-то наблюдалась,
когда боярыня поутру одевалась
и обувалась.
Из спальни в те часы он уходил,
чем барыню на гнев нередко приводил.
Но гнев её тогда был только до порога.
Прошло недель немного.
Уборщик к этому как-нибудь попривык
и стал не дик.
Из спальни не бежит он в комнату другую,
когда зрит госпожу в сорочке иль нагую.
Тогда-то госпожа уборщику тому
такое дело поручила
и научила
мужчине одному
пересказать о том, что им она пленилась,
а говоря, сама в лице переменилась.
Вид ясно показал, что дело о пустом,
и нужда ей не в том.
Мысль женской слабости
не может утаиться,
когда она каким вдруг чувством
воспалится.
Стремление её всё взор изображал,
что жар в ней умножал.
Тут руку госпожа уборщику пожала,
амурный знак дала,
но ей в смущении сего казалось мало,
отважности его она не подождала,
нетерпеливо ей хотелось веселиться.
Так стала госпожа с уборщиком резвиться.