— Скрипковская, она же Тодрия, ты там сильно занята?
— Совсем не занята, если честно, — откровенно сказала она в трубку, хотя Игореша теперь был как бы начальство: пока и. о., но там, глядишь, и приказом назначат… Лысенко явно идет в гору!
— Ну тогда иди, я тебя нагружу! — весело пообещал он.
— А Сорокина как же? — уныло спросила Катя. — Она мне только что звонила! Только я тебе сразу скажу: там дело тухлое. Моей фантазии не хватает. А что она от меня хочет, я не знаю!
— Ты иди, — загадочно произнес Лысенко. — Может, я тебя больше развеселю!
* * *
— Мда… — сказала Катя. — А обещал — я тебя больше развеселю! И где тут веселье? Сплошной мрак и ужас!
— Ну так… работа такая! — Майор и и. о. подполковника развел руками. — Зато от Сорокиной отвяжешься! Или она от тебя. Правда, временно.
— Даже не знаю, что лучше! — Катя скривилась. — Все такое вкусненькое! И от всего диатез!
— У Кирки почесуха от шоколада, но она его так любит, что я просто не могу удержаться!
— Она любит, а ты удержаться не можешь? Где логика?
— В любви нет никакой логики! — отмахнулся Лысенко. — Я ее люблю, и все! И потом, Лилька ей все равно какое-то лекарство дает, потому что у нее от половины продуктов почесуха, но она ж не может ее из садика забрать и сидеть с ней дома!
— А почему? — заинтересовалась Катя. — У тебя ж индюки, и вы себе можете позволить…
— Нету у меня никаких индюков! — Игореша понизил голос и зачем-то даже оглянулся на дверь. — Нету!
— Да ладно! — Катя махнула рукой с золотым ободком обручального кольца — новенького кольца, еще не исцарапанного и не потертого. — Все знают, что на самом деле они у тебя есть!
— Лилька ни за какие коврижки не станет дома сидеть, — сказал пугливый владелец противоправной индюшиной фермы. — У нее работа!
— У меня тоже работа, — пробормотала Катя. — Только никто с этим не хочет считаться!
— Что, уже семейные радости пошли? — поинтересовался прозорливый начальник.
— Да так… — уклонилась Катя. — Пока что мелкие недоразумения!
* * *
— Это все — мелкие недоразумения! — твердо заявила ей утром Сорокина и бухнула на стол пачку распечаток. — Вот! Работай! Вечером доложишь! Оно все стыкуется, жопой чувствую! — добавила неугомонная следачка, от которой Лысенко вчера так легкомысленно пообещал ее избавить. Как же! Не родился еще тот опер, который бы отвязался от Ритки! Чтобы от нее отделаться, нужно либо помереть, либо… «Нет, только не в декрет! — ужаснулась Катя. — Я пока не готова». Да, она точно не готова! Хотя почему-то эта мысль стала посещать ее все чаще и чаще! Почему? Может, Тим ночью на нее смотрит и нашептывает прямо в ухо? Что-то она слышала про такой вот гипноз. И с него станется!