Кате показалось, что, если он сказал: «Я твою маму люблю», — теперь и она просто обязана произнести: «И я твою, Тимка»… Но… она этого почему-то сказать не могла. Не могла, и все! И не потому, что Лидия Эммануиловна была совсем не похожа на ее вечно причесанную кое-как и так же кое-как, не по моде, одетую, но уютную, теплую… совсем как тот клетчатый плед, который она собиралась ей купить, маму! Совсем не похожа! Потому что мать Тима была… как блендер! Блестящая, холодная и, наверное, чрезвычайно эффективная! С КПД явно больше ста процентов!
Катя села в постели, потянув одеяло и оставив Тимов бок неприкрытым.
— Ты чего? — спросил он и недовольно завозился, отвоевывая свою часть одеяла обратно. Оно было достаточно большим, но, когда Катя волновалась, она инстинктивно подталкивала край одеяла под себя и так переворачивалась на живот. А потом сразу на бок, наматывая таким образом на себя почти все и оказываясь словно бы в коконе.
— На работе что-то случилось? — все не отставал Тим.
— Ничего, — вяло отмахнулась она. — Так, сорокинские штучки! И Лысенко тоже хорош… Только давай про это все сегодня не будем, а? Вот действительно, выключи ты этот чертов телефон, и завтра буду спать не до обеда даже, а до самого ужина! А за подарками в воскресенье пойдем! Твоей маме — блендер, а моей — плед. А твоему папе…
Она так и не придумала, что они купят его папе, потому что он ей однозначно нравился, и поэтому никакой блендер тут не годился. Тут надо было что-то душевное… и смешное. Или еще один плед? Потому что теплого много не бывает… особенно зимой! Тим не спал и смотрел на нее из темноты, и глаза у него были очень блестящие и темные. Как… у собаки? У нее никогда не было собаки, и, наверное, поэтому она сказала:
— Тимка, а давай собаку заведем?
Он тоже окончательно проснулся и сел рядом с ней:
— Собаку?
— Угу… собаку! Ты приходишь, а она тебя ждет!
— Закрытая весь день одна в квартире? — скептически осведомился муж. — Кать, это действительно будет собачья жизнь! И потом, ты представляешь, как мы утром встаем, ничего не успеваем, бегаем, собираемся, все время что-то ищем, а тут еще и с собакой гулять? А ее ведь и днем выводить надо! Обязательно! И учить, дрессировать, иначе она вырастет тупая. Но даже если она не вырастет тупая, она все равно может грызть твои туфли, и выть от одиночества, и облаивать всех, кто будет ходить мимо двери, и линять, и…
— У тебя что, была собака? — удивилась Катя. — И она выла, линяла и жрала туфли Лидии Эммануиловны?
— Нет, у меня не было, но у Томки была. Она выла, и жрала, и залезала в постель, когда никого не было дома, и однажды от скуки разодрала диван, хотя у нее было навалом игрушек. Но Томка все равно любила это чудовище, хотя ее нужно было с кем-то оставлять на время отпуска и гулять с ней в любую погоду, даже когда у тебя самой температура сорок или острый аппендицит! И она ужасно горевала, когда собака умерла, и даже не могла ходить в магазине мимо отдела, где продаются собачьи миски и ошейники, потому что начинала плакать.