– Человек он оказался необыкновенный, редкостной душевности, – продолжил Махно. – Чтоб не збрехать, часов пять беседовали. Самовар чая выпили… ведерный. Обо всем расспросил. Об каждом из вас, моих соратниках. Одобрыв! И сказав самое важное… Сказав: «Не могу вам, товарищ Махно, советовать, ехать вам сейчас на Украину чи ни. Бо сильно там опасно! Сами решайте. Но если поедете, то знайте: революция не терпит сентиментальности». Это, конечно, по-ученому. А по-нашому, по-простому, это значить, что надо сничтожать оккупантов, гетьманцев, панов и другую всяку сволоту под самый корень! Крови не бояться! Жизни не щадить! Ни вражей, ни своей!
Все более пронзительным становился взгляд Махно. Он и сам уже искренне поверил в то, что такая встреча произошла, и как бы заново переживал ее.
– А на крыльце, когда прощались, обнял он меня и сказал… – Нестор потупил голову, как бы не решаясь передать последние слова вождя. Вздохнул: – Даже неудобно пересказывать, но Петро Лексеич сказал на прощание: «Берегите себя, потому шо таких, как вы, людей мало. Вождем угнетенных станете!»
Он покачал головой, как бы не веря в эту оценку, и присел на лавку. Задумался. В наступившей тишине все смотрели теперь уже не на портрет Кропоткина, а на Нестора, на глазах которого еле заметно сверкнула слеза.
– Так что прикажете делать? – наконец спросил прапорщик Семёнов-Турский. Он, хоть и бывший офицер, был из «простых» интеллигентов. Военному делу обучен хорошо, а вот насчет политики – «не письменный».
Махно не сразу пришел в себя. Трудно было ему после воспоминаний о встрече с Кропоткиным перевести разговор в русло будничных дел.
– Организуем отряд. Большой. Може, в сотню, може, в тысячу человек, – мечтательно сказал он. – Но при командире будет только ядро. Остальни – тихо, до сигнала, сидят по своим хатам. По сигналу все собираемся. Бой! И расходимся!.. По селам пустим слух, что люди тут видали Махна. И там. И там… Пусть гоняются. Селяне будут держать для нас свежих коней. За все отблагодарим. Но главное: нам нужна форма. Офицерска, гетьманской варты, рядовых. Всякая… Скоро они нагонят в наш уезд этой варты – искать нас. А мы меж нимы, как щука меж водорослямы. – Его рука изобразила этот извилистый и быстрый путь. – Какие будут предложения?
– Вдарить по варте и снять з ных форму! – сказал Марко Левадный.
– Вдарим, но немного попозже. Потому шо нема у нас сейчас ни сил, ни оружия для настоящого боя, в лоб.
– У пана Резника четыре сына в офицерах гетьманской варты. На ночь приезжають додому. У их дома циеи одежи, як навозу! И охрана там – гетьманци, – сказал худой, как держак лопаты, селянин. – Тут недалечко. Верст сорок. В Осокорах…