– Ну шо, хлопцы, будем тут, в лесочке, помирать, как старые собаки? Чи устроим им концерт?
– Це, Нестор, самовбывство, – уже громко сказал Щусь.
– Не хочешь с нами, сиди в своей землянке… Кто со мной?
– Я… я… я… – раздались голоса.
– Тогда пошлы! – Махно направился к лежащему на соломе Грузнову, тот, похоже, спал богатырским сном. – Вставай, Грузнов!
Пулеметчик не шевельнулся.
– Ну, вставай! Надо итти! – попробовал растолкать Грузнова Юрко и, растерянный, поднялся: – Нестор Иванович, он уже холодный… И кровь на животи…
Нестор склонился к Грузнову, взял его за руку. Но и без прощупывания пульса было ясно, что пулеметчик мертв.
– Героический человек… Терпел, молчал. – Он отыскал взглядом Щуся. – От такие у нас люди, Федос! А ты с ними в атаку боишься итти!
– Та я як все, – отозвался Щусь. – Пойду. Чего ж…
– Ну и ладно… Фома! Дай мне «Льюис» Грузнова.
– Тяжелый, – предупредил Кожин.
– Не тяжелее мешка с зерном. – Нестор взял пулемет на руки. – Покажи, де тут предохранитель. Ага. Понятно… Юрко, два диска с собой и далеко от меня не отходи!
– Та я завсегда рядом, Нестор Ивановыч!
Выйдя из леса, они затихли. При каждом взрыве осветительных снарядов приникали к земле. К счастью, свет сотен тысяч свечей не пробивал заросли. Переползли через дорогу. Начались огороды. Ползли. Даже подсолнухи не шевелились, метелки кукурузы не вздрагивали. И все ближе и ближе к домам… От скрытности сейчас зависела их жизнь.
В селе горели костры, доносились разговоры, беспечный смех. Немцы – кто ел, кто пил, кто спал, накрывшись шинелью. Спали на снарядных передках, на фурах, просто на земле. Винтовки по всем правилам были поставлены в козлы. Возле них прохаживался полусонный часовой. Ждали рассвета. Основной удар планировали нанести на той стороне леса, на открытом пространстве, перед плавнями. Там уже расположились засады, которым была передана большая часть пулеметов. Воевать – это наука. Die Militarwissenschaft.
И вдруг раздалось многоголосое «Ур-ра!». Затрещали сухие выстрелы, громко забухали, сотрясая ночной воздух, гранаты…
Махно и Лепетченко приостановились и стали поливать улицу пулеметными очередями. Не целясь. Пули сами находили свои жертвы. Хоть и ночь, а движение теней было заметно.
Кожин с кем-то из молодых волок по огородам «Максим». Спотыкались о еще неубранные тыквы, капустные вилки. Падали. И снова бежали на звуки близкого боя.
Село опустело. Те из немцев, кто посмелее, попрятались за плетнями, стали отстреливаться…
И тут партизанам пришла неожиданная помощь: и стар и млад, все, кто пытался записаться в отряды Махно и Щуся, высыпали из хат на улицу со своим «холодным оружием» в виде вил, кос, топоров. В каждом дворе завязывалась схватка. Атакованные с тыла солдаты яростно сопротивлялись, понимали, что на пощаду им рассчитывать нечего.