Хозяйка усмехнулась:
– Так у вас же хресты и всяке таке на рубахе.
– Углядела, – хмыкнул Владислав.
– Та й тело не селянське, панське тело! И исподне офицерське… Подсохне – одинете.
Только теперь Данилевский сообразил, что лежит под полушубком голый. Он всматривался в свою спасительницу.
– Кто ты? Как тебя зовут? – спросил он. – За кого молиться?
– Марией зовут. Обыкновенне имя.
– Имя-то, может… Сама ты необыкновенная… А почему на отшибе живешь? Все Рождество празднуют, а ты одна?
– А хто ж мене пустыть праздновать? Я – ведьма. Побьють мене.
– Ведьма?
– Обыкновенна ведьма. – Она заливисто расхохоталась. – У коров молоко сдаиваю, у чоловикив мужску сылу отбыраю, урожай порчу, на метле на Лысу гору летаю… з чортамы знаюсь… Не боишься? – Она вдруг перешла на «ты».
– Я? – спросил Данилевский. – Подойди сюда.
Она подошла. Он притянул ее и крепко поцеловал в губы.
Отстранившись, она перевела дыхание. Посмотрела пристально.
– Ой, пан… на свою биду я двери тебе открыла. Багато будешь по белу свету ездить, море крови людской прольеш, и твоей прольють вдосталь… А все ж я тебе присушу! И будет наша любовь несчастна. И для мене тоже… – И, помолчав, с сомнением добавила: – А может, не така й несчастна…
– Ну, подойди еще раз! – попросил Данилевский.
Она колебалась. Бормотала что-то, полуприкрыв глаза.
– А-а, все равно! Не буде никому счастья! – решительно сказала она. – Йде на людей лють велыка, самосничтожение. Довгии годы будут люди враждовать!..
Он, свесившись с печи, привлек ее к себе. И она обхватила его…
– Ой, видно, я сильно багато тебе свого отвару дала, – прошептала она, заползая под кожушок. – А може, меня хто саму обпоив!.. Чи це судьба?
Придерживая длинную, не по росту, шашку, Нестор взбежал на второй этаж бывшего имения Данилевских, ныне коммуны. Ворвался в комнату. Настя полудремала на постели, книжка, которую она пыталась читать («Вадим» Лермонтова), лежала рядом.
– Ну як? – спросил Махно.
– Скоро… – мгновенно проснувшись, с улыбкой ответила Настя. – То заболыть, а то отпусте.
– Бабка вже тут, – доложил вошедший вслед за Нестором Степан. – Внызу, в коморци отдыхае…
– Яка бабка? – обозлился Махно. – Давай сюда лекаря с Александровска. И мигом!
– Кони втомлени…
– Бери любых!..
– А в случае, ликарь не схоче?
– Шо значить «не схоче»?
Каретников, который стоял под дверью, всунул в комнату голову, внушительно посоветовал:
– Скажеш лекарю, шо Нестор Ивановыч дуже ласково просыть.
– Добре, – усмехнулся Степан и опрометью кинулся в конюшню запрягать лошадей.
В зале заседали черногвардейцы. Перед Нестором, Лашкевичем, Григорием Махно высилась куча бумаг. Время от времени в зал доносился Настин крик. Нестор вскакивал, начинал расхаживать по паркету под строгими взглядами отцов анархии из золоченых рам.