– От тебе й на! Сам же говорыв: анархия – це когда все коллективне, без всякой власти… – вздохнул Лепетченко. – А сам…
– Може, снова Настю вспомныв? – шепотом предположил Калашник.
– Известно, мужик! – поддержал его Каретников. – Нельзя мужику без бабы. Кровь киснет. Карахтер портится…
– А де ему найдешь хорошу? На танцах? Та й годы – уже тридцать…
– Опять она его привяжет до себя! Как и та! – нахмурился Щусь. – Надо найти ему якусь анархистку… а не то шо «тю-тю, тра-ля-ля»…
Разговор становился все более оживленным. В спорах обрисовывались черты будущей подруги.
– Тут Маруську Никифорову вспомнылы! – сказал Лепетченко. – От то анархистка! Вырви глаз! Настояща!
– От именно шо «вырви глаз»! – не согласился Каретников. – Сколько народу ни за шо порубала… Маруська! Вона, россказуют, одному офицеру гранату до срамного места привязала, а до кольца – длинну веревочку. Приарканила того офицера до дерева, а сама за камяным забором. И стала, зараза, потыхеньку смыкать за веревочку. Офицер верещить… Ну и… ясне дело!
Щусь неожиданно захохотал. Товарищи недоуменно посмотрели на него. Хоть и немало крови пролили они и не против были пролить еще столько, но кощунство над мужской природой им не могло понравиться.
– Ты чого регочешь, Федос?
– Та вин и сам такый. Их бы з Маруською переженыть – от була б пара, – сказал Каретников.
– То не Маруська. То Ермократьев таку шутку с офицером учинил, – попытался оправдать Маруську Никифорову Щусь. – Хоть и она… бомба, а не баба… Тоже… ха-ха… с фантазией.
– И шо? Таку змеюку нашому батьку в постелю? Мало яка фантазия ей в голову прийде?
– Не, ему надо душевну, тихую и таку, шоб…
Не найдя подходящих слов, Каретников обрисовал руками округлые формы будущей невесты.
– И шоб обязательно была анархистка? – усмехнулся Щусь. – От эт-то вже была б сказка.
Кандидатура на ум не шла. Топтали снег, сорили окурками. Думали.
– Есть така! Знаю! Телефонистка с Кирилловкы! – вскричал вдруг Щусь и, глянув на окно управы, понизил голос: – Не то шоб анархистка, но нам раза три помогала. Сочувствующа. Добра дивчина, факт.
– А ты шо, вже попробовав? – спросил Каретников. – Так нам така не годится! Батько если узнае, сам тебе застрелыть! Це тоже факт!
– Та не, шо я, дурной? – красавец тряхнул чубом, сбивая набок бескозырку, которую никак не хотел менять на папаху. – Я з сестрой, з Галкой. А эту Хрыстыной звать. Красывиша за сестру. Ласкова. И без карахтера.
– А пиде до батька?
– Та ты шо! – даже возмутился Щусь. – Царицей Гуляйполя будет. А може, и всей губернии!.. Я сьогодни ж за нею съездю!