Канонада стала постепенно стихать.
– Кто-то кого-то прикончил, – мрачно сказал Махно.
– Известно кого, – отозвался дедок. – Анархистов.
– Почему так думаешь?
– А чего ж тут непонятного! Анархисты – вот! – Он растопырил пальцы ладони. – А большевики – вот! – Дедок стиснул кулак.
– Помолчи, – подошел к окошку Нестор. – Может, еще забухает.
Они долго прислушивались. Но стояла тишина.
– Хе-хе, – вздохнул старик и неожиданно продекламировал:
За любовь и участье к народу
Потеряем мы дом и свободу,
За любовь и участье к нему
Обретем кандалы и тюрьму!
– Сам сочинил? – спросил Махно.
– Не… Где мне! Это поэт такой был – Некрасов… великий человек! Точно уже не помню всех стихов, сам я не письменный, а один хороший арестант читал. Давно уж, в восемьдесят первом, аккурат когда царя убили…
За дверью раздались голоса. Звякнули ключи, прогремели запоры. Старик проворно погасил лучину.
Кого-то еще втолкнули во «внутрянку». Кого-то крупного, громко и сердито сопящего.
Когда дверь закрылась и шаги охранников стихли, дед вновь зажег свою лучину.
– Задов! – обрадовался Махно. – Левка!
Одежда на Левке была разорвана, лицо разбито, как можно было догадаться, ударом приклада.
– Ты, Нестор? От тебе на – встренулись! А я-то думал, ты умнее: смотался!
Нестор смотрел на него, ожидая пояснений.
– Ну шо? – с горечью сказал Левка. – Мы як услыхали, шо на станции нашего «Коца» колошматят, кинулись туда. А против нас на подходе – батарея трехдюймовок. И цела бригада. Ну и шо ты сделаешь? Сыпанули они шрапнелью. Сначала, правда, чуть в сторонку, шоб напужать. Только шапки од ветра послетали… Залегли. А лежачий разве может як след бомбу бросить? А тут ще два броневика подкрались… – Левка вдруг всхлипнул – огромный обиженный ребенок. – На наших глазах долбали «Коца», пока хлопцы белый флаг не вывесили вместо черного. Цусима прямо! И хто? Свои же! Большевики! Революционеры за счастье рабочее!.. Ну, повязали нас. Хлопцев куда-то на Степную, а меня сюда. Говорят, если я не соглашусь перейти в Красну армию, расстреляють. А соглашусь – почет и уважение, паек, одёжа!
Щепа погасла, но старик нашел под ногами новую лучину.
– Что ж, им тоже солдатики нужны, большевикам-то! – заметил он.
– Эх, не понимаешь ты анархической души, дед! – с надрывом сказал Левка, стуча себя в грудь. – Шо жизнь? Тьфу! Свободу отбирають!
– Как не понять-то? – ответил старик. – Я, браток, анархистом был, когда тебя папа с мамой еще только сотворяли…
– Да ну?
– Коромысло гну! Я, дружочек, первый анархист Заволжья, степной волк. Вы от запорожских атаманов пошли, а я прямо от Стеньки Разина и Емельки Пугача… Через их завещанную долю стал анархистом-самоучкой. Эх, погуляли мы по Заволжью, пожгли помещиков, побили офицеров – любо-дорого!..