– Страна Беловодье? – подсказал ему Ленин. – Нет такой. Это выдумки. Но хорошо, что со своими сомнениями вы сюда пришли. Вы знаете, мы строим новое общество, коммунистическое. Первое в мире. Возникли тяжелые препятствия. А мы их не предвидели. Надеялись, что вслед за Россией революция начнется всюду. Не началась. Пока. И получается, что мы ввязались в драку, еще не зная, что у нас впереди. Но упускать момент нельзя! Будем продолжать драться!
– Анархисты были с вами. Рядом! – воскликнул Махно. – Тысячи и тысячи! Помогали вам. А вы их откинули!
– Да, были. Да, помогали. – Ленин развел руками. – В момент разрушения старого! Но что делать дальше, они тоже не знали. Боевики, террористы, взрывы, пожары… На этом ничего не построишь. Хаос – это пустота. А в пустоту тут же устремляется мировая контрреволюция.
– Мы знали. Знали, шо делать! – вновь привскочил Нестор. – Мы, крестьянские анархисты, сразу стали строить безвластное общество. А вы нам – руки вязать. В переносном смысле…
– А надо бы в прямом, что ли? – Ленина трудно было сбить с толку. Не в таких словесных баталиях он оттачивал свое мастерство. – А вы спорщик! Это хорошо! – Улыбаясь, но с каким-то холодком в голосе он спросил: – Интересно, почему именно Малороссия дает нам такое количество анархистов? Вы не задумывались?
– На это много причин, – уклончиво ответил Махно. – И не Малороссия, а скорее Новороссия. Козацкие края… У нас почти все революционеры, ще с той революции. Все вожаки – анархисты. Это точно.
– А я вам скажу… – Ленин продолжал относиться к лохматому и диковатому Махно несколько покровительственно. – Может, ошибаюсь… Крестьянство у вас играет особую роль. Оно всюду, но особенно у вас – мелкобуржуазно по сути… а анархизм есть проявление бунтующей мелкой буржуазии… и, конечно, он не признает никакой власти, в том числе и главенствующей роли пролетариата, его диктатуры…
Махно тоже щурил глаза, всматриваясь в этого человека в кургузом пиджачке и сбитом набок галстуке.
– Конечно, философию вы изучали не как я, – согласился Махно. – А я… я как тот гоголевский философ Хома Брут… – Нестор в волнении перешел на просторечный суржик. – Так у Хомы хочь бурса якаясь была, а у меня тюремно-каторжное самообучение. А только и в шестом году, и в семнадцатом наши селяне были первыми революционерами… не по науке, а по практике. И пролетариата у нас в Новороссии, и верно, багато. В том же Гуляйполе, например. На заводах, на фабриках. И мы с имы на равных, без всякого… Извините, если шо не так сказал!
– Штучка вы, однако, Нестор Иванович! С вами надо ухо востро держать. – Ленин резко встал, несколько раз торопливо прошелся по кабинету, снова присел напротив Махно, вернулся к разговору: – Мы слишком много спорим, кто важнее, кто главнее. Сходимся, расходимся. Но если сейчас погрязнем в спорах, нас раздавят!