2 мая
Малый Кисловский и Калашный переулки закрыты для прохода. Милиция пропускает только тех, кто пришел протестовать у посольства Эстонии, еще тех, кто живет или работает в этих переулках: надо показывать паспорт или удостоверение.
В метро напротив меня сидела мужеподобная еврейка с большими руками и длинной черной косой. Ее лицо было некрасивым анфас и очень красивым в профиль, поэтому она сидела вполоборота и смотрела в окно. В переходе видел двух молодых людей, одного не запомнил, а второй был русый, короткостриженный, с широкой грудью, в красной футболке и коричневой куртке. Недавно еще в вагон, в котором я ехал, пришел машинист и крикнул пассажирам, чтобы они встали со своих мест. Они встали, а он снял спинку сиденья, и за ней оказались рычаги и провода, он что-то там переключил, а потом поставил спинку на место, достал из нагрудного кармана своей голубой рубашки блокнотик с огрызком карандаша и что-то туда записал.
Языки никогда не бывают бедней, чем тогда, когда хочется сказать о любовных страданиях или о боли.
Пили шампанское с О…, разговаривали о том, что с нами сделала жизнь. Со мной она ничего не сделала. Вечером повалил снег, деревья уже зеленые, а птицы в лесу пели так, будто были этому снегу рады.
6 мая
Собрался в магазин. Долго ждал лифта, а потом решил спуститься пешком. Вышел на лестничную клетку, там темно, ничего не видно. Прошел полтора пролета и наткнулся на мужчину и женщину, слившихся на лестнице в любовном экстазе. Я испугался, и они тоже испугались. И так страшно! В коридоре новые светлые лампочки, а откроешь дверь на лестницу, ступишь в темноту, а там во мраке что-то таинственное и загадочное, живет и трепещет.
8 мая
В трамвае со мной рядом стояли парни с большими спортивными сумками и рассказывали друг другу, кто сколько жмет и у кого какая техника приседа. Один — в оранжевой вязаной шапочке — симпатичный, и руки у него были очень красивые, и голос приятный, низкий и мягкий, я хотел рассмотреть его получше, но он быстро вышел. Еще в трамвае сидела женщина с букетом белых хризантем и красных тюльпанов, и напротив нее — трехлетний мальчик, у которого была свистулька, и он в нее все время свистел, а потом он перестал свистеть и сказал женщине: тетя, дай мне цветок. Она отломила ему хризантему, и он стал ее нюхать. Мне неприятны мужчины с худыми ногами.
Я купил себе стеклянную вазу, а бабушка, уже лежа в постели, перед сном сказала, что это не ваза, а какая-то лабораторная посуда, вазы непременно должны быть из хрусталя или из фарфора, а я сказал ей, чтобы она закрыла рот, потому что, когда она лежит в постели, открыв рот и закрыв глаза, она похожа на покойницу.