5 ноября
Сидел два раза с Аней, два раза укладывал ее спать, так получалось; я рассказывал ей перед сном сказки, а когда у меня они кончались, она сама мне рассказывала. Еще один раз Денис готовил ее ко сну и мазал каким-то кремом перед сном, она несколько минут лежала голая на кровати, ко мне спиной, и я смотрел на ее спину и на ее волосы, и она казалась мне самым красивым человеком на свете. Однажды она поцеловала меня перед сном и потом стала облизываться и вытирать рукой губы, я спросил ее: что случилось? — Саша, ты же колючий!
ЦЮРИХ, 11 ноября
Защита диссертации, наверное, как любая граница, как смерть: думаешь — что перейдешь ее и после начнется новая жизнь, все изменится, но на самом деле ничего не меняется. Сегодня проснулся и долго не мог заставить себя выйти из дома или даже посмотреть в окно, а когда собрался и вышел, казалось, что мир кончился.
15 ноября
Ездил в Базель на доклад Джефа Уолла. Ничего интересного он не сказал, мямлил бархатным усыпляющим голосом полтора часа. Искусствоведы задавали ему вопросы, спасибо за интересные вопросы, отвечал Уолл, я не знаю, что отвечать, язык современной гуманитарной науки слишком сложный, я простой художник. Художники любят обманывать.
23 ноября
В магазине, когда стоял у кассы, увидел швейцарца в вязаной полосатой шапочке, коренастого, с русыми бровями и красивой задницей, голубые джинсы были у него заправлены в синие шерстяные носки, потому что он был на велосипеде, и к заднему карману джинсов у него был прикреплен мигавший красный фонарик. Швейцарец был такой хороший, что я на него загляделся, и у меня из кошелька выпали монетки и рассыпались на полу у кассы. Я сел на корточки и стал их собирать, но у меня не получалось их быстро собрать, потому что сегодня, когда я проснулся утром, я вспомнил, как вчера шел в библиотеку и проходил мимо маникюрного кабинета, а там за столом сидела маникюрщица в респираторе, и я подумал (еще вчера): хорошо бы остричь ногти: ведь я не занимался ими уже две недели, а на улице уже выпал снег, и после завтрака я остриг ногти, и поэтому никак не мог подцепить лежавшие на скользком каменному полу монетки, и чтобы я побыстрей их собрал и поскорей расплатился с кассиршей, этот швейцарец, который подошел к кассе и стоял в очереди за мной, стал подвигать мне мои монетки ногой, а я смотрел на его икры. Я купил молока, а он — сэндвич и сок. По телевизору я сегодня увидел видеоклип, в котором мускулистые негры танцевали с абажурами на голове, и сразу же вспомнил, как недавно в Лозанне, в Музее l'Art Brut, я искал зал с Дарджером (на которого я становлюсь похож, к тому же он, как и я, болел мастурбацией), и нашел его, но там не было света, я ходил между рисунков Дарджера в полутьме и совсем ничего не видел, а потом решил-таки включить свет, нажал на какой-то включатель, но вместо света открылся потайной ход в стене, куда я испугался заглядывать, а в соседнем зале показывали документальный фильм про японца, который носит абажуры на голове. Японец таким образом самовыражается. И я подумал: абажуры на голове — это замечательно, надо купить себе пару, раскрасить гуашью и так ходить по улицам, а когда надоест — сдать в музей.