— Пойдем-пойдем, Линочка, вот так… — Я, поддерживая ее, довел до кровати. — Ну, ты уж сама разденься…
Но она кулем свалилась на чистые простыни. Я стоял в нерешительности. По-хорошему, ей бы раздеться, принять душ, а уж потом лечь…
И вдруг она, лежа на спине и не открывая глаз, словно машинально, неосознанно, принялась расстегивать на себе рубашку, распахнула ее, и я зажмурился. Но уходить не собирался. Не мог оторвать взгляда от ее освещенной розовой ночной лампой нежной кожи, прелестных округлостей. Стоял и смотрел, завороженный, загипнотизированный. Стянуть с себя рубашку она словно и не собиралась, или просто не было сил. Зато начала расстегивать джинсы. Джикнула молнией, засунула большие пальцы за тугой пояс, и джинсы медленно поползли вниз. Я не выдержал, схватил их за концы штанин и стянул. Тонкая полоска голубых трусиков, впалый живот, длинные тонкие ноги с розовыми ступнями.
— Дождев, — так же, не открывая глаз, прошептала она. — Ну, чего ты стоишь? Иди ко мне.
Вот так спросить ее прямо, мол, ты едешь к своему любовнику, я, конечно, не мог. Все-таки она моя мама. Она-то называла его экстрасенсом, который помогает ей вылечиться от мигрени. Она никогда не говорила, что у нее просто болит голова, она называла свой недуг мигренью.
Познакомилась она с этим Виктором в прошлом году, когда ездила к подруге в Крым. Вернулась помолодевшая, загоревшая и счастливая. Давно я не видел такой мою маму. И хотя загар ее со временем сошел, улыбка еще несколько месяцев продолжала освещать ее лицо так, как если бы она втайне чему-то тихо радовалась. Конечно, я знал, что она переписывается с кем-то, что ей кто-то присылает сообщения, а она отвечает. Все эти милые сигналы, оповещавшие о том, что о ней не забывают, думают, были для нее просто музыкой. «Что ж, она еще молода, — думал я, — ей нет еще и пятидесяти, и выглядит она хорошо». Стройная, милая, женственная, такие женщины нравятся мужчинам. Но все-таки я ее ревновал к этому Виктору, чувствовал, что между ними не просто прошлым летом вспыхнул курортный роман, что там что-то посерьезнее, а потому почти уже был готов к переменам в нашей семье.
Я предполагал, как могут развиваться события. Если он проживает в Крыму, а она здесь, в Москве, то они будут искать такой вариант совместного проживания, чтобы им обоим было удобно и комфортно. Но, зная свою маму, я все же был склонен предположить, что она вряд ли осмелится привести своего любовника (или жениха) к нам домой. Квартира у нас двухкомнатная, маленькая, свою комнату я бы им никогда не отдал, и не потому, что эгоист и не люблю свою маму, а просто потому, что моя комната уже давно превратилась в мастерскую, где я писал свои картины, чем, собственно, и зарабатывал себе на жизнь. Предположить же, что «молодые» поселятся в проходной гостиной, было просто нелепо. Возможно, конечно, что этот Виктор способен купить или, на худой конец, снять жилье в Москве, чтобы не так уж резко лишать мою маму всего того окружения, в котором она проживала, в особенности общения со мной и своими подругами. Но что-то подсказывало мне, что парочка выберет Крым и теплый, мягкий морской климат. Но это в том случае, если им там обоим будет где жить.