– Тогда почему она по-прежнему оставалась в Лондоне? – что называется, в лоб спросила Веспасия. Впрочем, был ли у нее выбор, если она задалась целью не только ненадолго утешить, но и помочь?
– Потому что этого хотел я, – ответил Райерсон и, осторожно выбирая слова, как будто боялся, что Веспасия в них усомнится, продолжил: – И мне кажется, она любит меня так же, как и я ее.
К своему собственному удивлению, она ему поверила, по крайней мере в том, что касалось его собственных чувств. В чувствах Аеши она не была столь уверена, но, глядя на сидевшего напротив нее Райерсона, она не могла не видеть его убежденности, его непоколебимой веры и потому довольно легко сумела представить себе молодую женщину, внезапно обнаружившую, что такие барьеры, как возраст, культура и даже религия, куда-то исчезли. Она также была склонна верить, что Райерсон готов на все, даже принять самый суровый приговор, но никогда не выдаст свою возлюбленную. Это был человек абсолютов – причем всегда, сколько она его знала. Время ничуть не смягчило эту его черту. Наоборот, лишь углубило. Он стал мудрее, более зрелым в своих суждениях и поступках, нежели в годы молодости, но в крайней ситуации сердце все равно возьмет верх над разумом. Короче, Райерсон был из породы крестоносцев и мучеников.
Интересно, что Питт обнаружит в Александрии? Вероятно, немногое. В городе, где у него не было знакомых, где говорили на чужом для него языке и молились чужому богу, он не имел ни малейшего представления о том, кто здесь кого знает, кто кому должен, кто кого ненавидит, кто связан между собой отношениями дружбы, денег или веры. Если только эта женщина или же сам Ловат не проявили редкого легкомыслия, что может обнаружить полицейский-иностранец, который сам толком не знает, что ищет? Что тотчас же навело Веспасию на новый вопрос: зачем Наррэуэй отправил его туда? Какова цель пребывания Питта в Александрии? Или так: почему его убрали из Лондона?
Она провела с Райерсоном еще четверть часа, но так и не узнала ничего для себя полезного. Она не стала лгать, предлагая ему моральную поддержку, лишь спросила, нужно ли что-нибудь ему прислать, что облегчило бы ему тяготы тюремного заключения?
– Нет-нет, спасибо, – заверил он ее. – У меня есть все необходимое. Но… я был бы вам крайне благодарен, если бы вы взяли на себя заботу о комфорте Аеши. Чтобы у нее было чистое белье, туалетные принадлежности… Я… то, что другая женщина на ее месте…
– Безусловно, – ответила Веспасия прежде, чем он договорил. – Сомневаюсь, что мне разрешат свидание с ней, но я распоряжусь, чтобы ей доставили то, о чем вы просите. Не знаю, чего бы хотела я, но я выполню вашу просьбу.