После девушки выступал комик в мешковатом костюме, но не один, а на пару с другим, который, похоже, был самым длинным и тощим на всем свете. Зрителей это почему-то жутко рассмешило, и даже когда после комиков на сцену одни за другими вышли жонглер, акробаты, фокусник и, наконец, танцоры, люди продолжали смеяться.
Все номера были хороши, но Грейси больше всего понравилась музыка – песни грустные и веселые, исполняемые солистами или дуэтом, а особенно когда все подхватывали припев. Очарованная звуками и красками, она на время забыла про окружающий мир и вернулась в него, лишь оказавшись рядом с черным ходом дома на Кеппел-стрит, когда повернулась к Телману, чтобы попрощаться с ним и пожелать ему спокойной ночи.
Вообще-то она намеревалась напустить на себя важность, сказать ему, что все было очень мило, чтобы он не слишком возгордился и не подумал, будто отвел ее туда, где она еще ни разу не была. Ведь это довольно глупо – позволять кому-то возноситься слишком высоко, считать его слишком умным, а себя считать чем-то ему обязанной.
Намеревалась, но забыла. И когда она прощалась с Телманом, ее голос был полон восторга:
– Это было просто чудесно! Я ни разу не видела ничего подоб… – Она осеклась. Говорить что-то умное было поздно. Она глубоко вздохнула и, в свете уличного фонаря увидев, как приятно ему это слышать, внезапно с абсолютной уверенностью поняла, как это для него важно. Телман показался ей таким ранимым, что ей хотелось одного: чтобы он знал, как она счастлива. Наклонившись к нему, она быстро поцеловала его в щеку.
– Спасибо, Сэмюэль. Это был самый лучший вечер в моей жизни.
И прежде чем она успела отступить, он обнял ее крепче и повернул голову, чтобы поцеловать ее в губы. Он был сама нежность, однако пока был не готов выпустить ее из объятий. Грейси попыталась слегка отстраниться, чтобы проверить, сможет она это сделать или нет, однако тотчас поняла, что это невозможно.
Наконец он разомкнул объятья, и она выпрямилась, жадно хватая ртом воздух. Хотела сказать что-то остроумное или хотя бы просто пошутить, но ничего не придумала. Это был не тот момент, чтобы говорить пустые слова.
– Спокойной ночи, – выдохнула она.
– Спокойно ночи, Грейси. – Голос Телмана также был с легкой хрипотцой, как будто и он тоже слегка растерялся.
Грейси повернулась и, нащупав дверную ручку, повернула ее и шагнула через порог. Сердце стучало в груди, словно молот. Зато на губах играла счастливая улыбка, как будто ей только что рассказали самую смешную и удивительную историю во всем мире.