Наррэуэй был гораздо тоньше их. Он никогда ничего не рассказывал о себе. Его профессией были тайны, увертки, туманные намеки. Он был мастер уходить от ответов на чужие вопросы, хотя сам требовал ответов на свои. Увы, необходимость доверять там, где он не видел почвы для доверия, была для Питта в новинку и не слишком его радовала.
– Так да или нет? – повторил он свой вопрос. На этот раз в его голосе прозвучал вызов. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Питт не был уверен, что поступает правильно, однако слишком устал, чтобы задумываться о последствиях.
Наррэуэй заговорил медленно и четко, как будто внезапно решил взять инициативу в свои руки.
– К сожалению, нет. Но наша задача – по возможности защитить Райерсона.
– Ценой казни невинной женщины? – с горечью спросил Питт.
– Ах! – устало вздохнул Наррэуэй, однако лицо его смягчилось, как будто он узнал нечто для себя интересное. – То есть теперь вы считаете, что Аеша Захари невиновна? Если так, то что такого вы узнали в Египте, о чем пока не сказали мне? Думаю, сейчас самое время это сделать. Потому что слушания начнутся завтра.
Питт вздрогнул, как будто его ударили. Завтра! То есть времени у него нет вообще! Правда сама сорвалась с его языка, он просто не успел или не смог поставить на ее пути заслон.
– Я уехал в Египет, полагая, что она просто красивая женщина довольно легкого поведения, готовая при случае пустить в ход свои чары ради богатства и красивой жизни, которых ей иным образом просто не получить. – Он поймал на себе пристальный взгляд Наррэуэя. На губах начальника играла легкая улыбка. – И я вернулся, зная, что она из хорошей семьи, грамотная и, возможно, даже более образованная, чем девять десятых мужчин в лондонском обществе. О женщинах я вообще умолчу.
Она страстно желает видеть свою страну экономически независимой и процветающей. Она уже пережила одно предательство и, возможно, не питает большого доверия к мужчинам, какие бы взгляды те ни исповедовали. Но при этом она не сказала ни единого слова, которое могло бы бросить тень на Райерсона.
– Что доказывает что? – спросил Наррэуэй.
– Что есть нечто важное, чего мы не знаем, – ответил Питт, отодвигая стул. – В нашем расследовании мы не добились особых успехов. – Он встал. – Ни вы, ни я.
Слегка наклонив голову назад, Наррэуэй встретился с ним взглядом.
– Мне отлично известно, что Эдвин Ловат был в высшей мере несчастным человеком, – тихо произнес он. – И ни вы, ни я так и не узнали причину. Возможно, это как-то связано с его убийством, но смысла в этом не более, чем во всем остальном, что мы уже знаем.