Мы стояли друг против друга, глаза в глаза, Иртар держал меня за руки, не желая отпускать ни на секунду. Весь мир для нас перестал существовать. Иртар медленно склонялся ко мне. Когда его губы должны были вот-вот коснуться моих губ, раздалось покашливание, оно быстро привело нас в чувство, заставив отшатнуться. Что мы творим? Здесь куча народу, а я веду себя совершенно неподобающе. Мама и бабуля пришли бы в ужас, да и мне самой стало неуютно. Я бы еще и отскочила подальше, но Иртар крепко держал меня.
– Как вы здесь оказались? – строго поинтересовался наставник. Именно он отвлек нас от несостоявшегося поцелуя.
– Шли по следам, – ответила я, открыто смотря на учителя.
– Что ж, стоило догадаться, особенно после того, как ты разделила боль от огненного хлыста с некромантом, – по-доброму усмехнулся Крэд.
– Минуточку. Я один ничего не понимаю? – спросил Иртар, глядя то на меня, то на наставника.
– Не один. Я тоже в полном недоумении, – пожала плечами я, ожидая от мастера объяснений.
– Позже я вам все объясню, – пообещал тот. – Пока необходимо разобраться с Шавритой, кажется, она окончательно повредилась в уме. А пока приведите себя оба в порядок. Через два часа я жду вас в своем кабинете.
Нам открыли порталы в наши комнаты, и пришлось безропотно следовать куда послали. Стоя под душем и смывая с себя кровь, я размышляла о том, что все происходит слишком стремительно, а я ничего не понимаю. Ладно, ненависть могла перерасти во что-то большее, но чтобы я ощущала боль Иртара, получая те же раны, какие и на нем, знала о его передвижениях, чувствовала эмоции и настроение… Это меня пугало и вызывало недоумение.
Четыре дня, проведенные в призрачной зоне, явно не могли повлиять на наши чувства. Или могли? Но там мы вынужденно заботились друг о друге, объединившись против общего врага. А здесь все совершенно иначе. Тем более неясно, откуда между нами такая связь.
Иртар. Да, мы долгое время ненавидели друг друга. Но себе самой я могла признаться, что каждый раз при встрече поражалась его облику, стальному стержню внутри и, наверное, подсознательно всегда хотела стать такой, как он. Он притягивал и отталкивал одновременно. Зато после нашего пребывания в ловушке многое слишком стремительно поменялось.
Ненависть исчезла. Она просто испарилась. И пусть еще в лаборатории, когда мы смогли сварить наши зелья, не убив друг друга, между нами промелькнуло нечто доброе и светлое, все равно мне было непонятно, почему я так отчетливо ощущаю некроманта. И кажется, не меня одну одолевали подобные мысли. Уж больно сосредоточенное лицо было у некроманта, когда он уходил к себе: брови сведены к переносице, скулы заострились, губы плотно сжаты. Интересно, до чего он додумался, пока приводил себя в порядок? Он пребывал в размышлениях.