Как пал ты с небес, о Люцифер, сын зари?
Не доктор Рэтбоун – Эдвард! Эдвард, играющий незаметную роль секретаря, но в действительности все контролирующий, планирующий, направляющий и использующий доктора Рэтбоуна как прикрытие. И ведь тот предупреждал ее – уходи, пока еще не поздно…
Она смотрела в это прекрасное лицо зла, и в какой-то момент вся ее глупая, слепая, детская, по сути, любовь растворилась. Девушка вдруг поняла, что ее чувства к нему никогда и не были любовью. Что-то подобное она испытывала чуть раньше к Хамфри Богарту, а еще раньше – к герцогу Эдинбургскому. Она пленялась блеском. И Эдвард никогда ее не любил, а всего лишь расчетливо использовал свое обаяние. В тот день он легко, без всяких усилий, пустил это оружие в ход, забросил крючок, и она тут же клюнула. Как последняя дурочка.
Поразительно, сколь многое может пронестись через человеческое сознание в считаные мгновения. Не надо раздумывать, ломать голову. Оно просто приходит само собой. Озарение. Знание и понимание. Возможно, все дело в том, что это понимание оформилось давно, но лежало где-то внизу.
И в то же время инстинкт самосохранения, не уступавший в быстроте мыслительному процессу, удержал на ее лице выражение глупого, бездумного восторга. Она безотчетно осознала нависшую над ней смертельную опасность и поняла, что спасти ее может единственная имеющаяся на руках карта. И Виктория немедля пустила ее в ход.
– Так ты все знал! – воскликнула она. – Знал, что я приезжаю! Должно быть, сам все и подстроил… О, Эдвард, какой ты замечательный!
Ее лицо, пластичное, способное передать любое движение души, отражало сейчас одну-единственную эмоцию: почти слепое обожание. И реакцию на эту ее эмоцию она увидела на другом лице – облегчение и чуточку презрительную усмешку. Виктория как будто даже читала его мысли: «Дурочка! Готова проглотить все, что угодно… Я могу вертеть ею, как захочу».
– Но как тебе это удалось? Должно быть, у тебя огромное влияние. Ты совсем не такой, каким притворяешься. Ты – Царь Вавилонский!
Самодовольная улыбка осветила его лицо. За фасадом скромного, симпатичного молодого человека Виктория видела власть и силу, красоту и жестокость.
«А я – всего лишь христианская рабыня», – подумала она.
– Но ты же любишь меня, правда? – поспешно и взволнованно добавила девушка последний искусный штришок (о том, чего он стоил ее гордости, никто никогда не узнает).
Эдвард уже и не старался особенно скрывать пренебрежение. Дурочка. Как и все женщины. Каждая готова поверить, что ты ее любишь, а больше им ничего и не надо. Ни малейшего понимания грандиозности задачи строительства нового мира – только бы вымолить любовь! Вот уж действительно рабыни, и ради достижения своих целей пользоваться ими надо как рабынями…