Я повысил голос:
– Агнес Вадл!
Я произнес фамилию так, как расслышал ее. Но мне пришлось выслушать и точный вариант:
– Агнес Вуддел… Что ей могло понадобиться?
В сильном смущении Патридж бросила свою метелку и мгновенно сбежала вниз, треща платьем из набивного ситца.
Чтобы не показаться Патридж навязчивым, я вышел в столовую, где Меган, как голодный волчонок, уминала почки и бекон. Меган, в отличие от Айми Гриффитс, не делала «великолепное утреннее лицо». Она грубовато ответила на мое приветствие и продолжала есть в молчании.
Я развернул утреннюю газету, а минутой или двумя позже вошла Джоанна, выглядевшая довольно расстроенной.
– Вот так так! – сказала она. – Я очень устала. И думаю, что я продемонстрировала полное невежество относительно того, когда что растет. Разве молодых бобов нет в это время года?
– Август, – буркнула Меган.
– Да, но в Лондоне они есть всегда, – сказала Джоанна, защищаясь.
– Консервы, милая дурочка, – сказал я. – Их привозят в кораблях-холодильниках из колоний.
– Как слоновую кость, обезьян и павлинов? – спросила Джоанна.
– Разумеется.
– Я бы предпочла павлинов, – сообщила Джоанна глубокомысленно.
– А мне больше всех нравятся обезьянки, – сказала Меган.
Задумчиво обдирая кожицу с апельсина, Джоанна проговорила:
– Хотела бы я знать, что чувствуют люди вроде Айми Гриффитс, которые прямо лопаются от здоровья, избытка энергии и наслаждения жизнью… Как вы думаете, она когда-нибудь устает, или бывает в плохом настроении, или… или грустит?
Я сказал, что совершенно уверен в том, что Айми Гриффитс никогда не грустит, и вслед за Меган вышел через открытое французское окно на веранду.
Стоя там и куря трубку, я слышал, как Патридж вошла в столовую из холла и произнесла мрачным голосом:
– Могу я поговорить с вами, мисс?
«Черт побери, – подумал я, – надеюсь, Патридж не намерена уведомить нас о своем уходе. Эмили Бэртон будет весьма раздосадована, случись такое».
Патридж продолжила:
– Я должна извиниться, мисс, за этот звонок. Надо сказать, та юная особа, которая звонила мне, могла бы и разбираться в таких вещах. У меня никогда не было обыкновения пользоваться телефоном или позволять моим приятелям звонить мне, и я действительно чувствую себя виноватой из-за того, что такое могло случиться и что хозяину пришлось ответить на звонок, ну и вообще…
– Но все в порядке, Патридж, – сказала Джоанна мягко. – Почему бы вашим друзьям и не воспользоваться телефоном, если им хочется поговорить с вами?
Хоть я и не видел лица Патридж, но почувствовал, что оно было мрачнее обыкновенного, когда она холодно ответила: