В конце сентября Командир снова объявил о поездке в Москву и снова -- за час до вылета. И как и в первый раз, на приведение себя в порядок Гусеву дали только двадцать минут. А вот на аэродроме начались отличия. Вместо заслуженного ветерана ТБ-3, пусть и бывшего когда-то хорошим бомбардировщиком, но сейчас превратившегося в откровенно паршивый транспортник, им дали Ли-2! И пусть этот самолёт сконструировали в далёкой Америке, но, во-первых, в его создании наверняка принимали участие и простые трудящиеся! А во-вторых, наладив его выпуск, советская промышленность показала капиталистическому миру, что что бы сложное они ни изобрели, мы всегда сможем это повторить! А со временем -- и превзойти!
Кроме того, на этот раз они не стали дожидаться наступления темноты, и, наверное, поэтому весь первый час полёта их сопровождал истребитель.
Сразу после посадки их отвезли в Управление, где провели прямо в кабинет Наркома. Лаврентий Павлович в это время объяснял по телефону кому-то из подчинённых, кто он (подчинённый) такой и что с ним будет. И не только с ним, а со всеми его родственниками, причём не только живыми, но также уже умершими и ещё не родившимися. Причём сделает всё это сам Народный Комиссар лично.
Гусев, что скрывать, слушал с восторгом и вниманием, стараясь запомнить речь товарища Берии дословно или хотя бы почти дословно. И единственным, что портило впечатление от этой речи, было ощущение сарказма, которым тянуло от напарника. Сергей даже отвлёкся ненадолго, спрашивая себя, как же тогда ругались далёкие предки и не взять ли у Кощея пары уроков.
Наконец хозяин кабинета бросил трубку на рычаги и повернулся к посетителям:
- Прошу извинить! - хмуро проговорил он, глядя при этом исключительно на князя.
- Извинения приняты, - проскрипел-пролязгал тот, и Гусев ощутил, что да, на самом деле приняты.
Тем временем Нарком, удовлетворённо кивнув, перешёл к делу, ради которого их и пригласили:
- Князь, до нас доходили слухи, что с наступлением холодов лес перестанет помогать. Просто не сможет. Так ли это?
- Так, - совершенно спокойно подтвердил Кощей.
Берия вздохнул, о чём-то задумался ненадолго и наконец продолжил:
- Князь, есть мнение, что пока лес спит, вы... - заметив, как при таком обращении князь начинает хмуриться, Нарком поспешно поправился: - Ты! Сможешь помочь нашим... воеводам... - Берия пытался подобрать слова, которые, как он считал, были бы Кощею более понятны, чем современные, и получалось у него... Плоховато.
Князь, глядя на эти попытки, мысленно усмехался, однако из всех присутствующих понимал это только Гусев. Но и он старательно удерживал на лице подходящее моменту выражение.