Так и сейчас. Из воронки не разглядеть, но Гусев готов был поклясться, что наступавшие в середине гансы уже забыли, куда и зачем они шли, и в настоящий момент мечтают только об одном: скинуть этого варвара на землю и топтать, топтать, топтать сапогами...
"Да вот хрен вам!" - злорадно подумал Сергей и, тряхнув за плечо засмотревшегося Кушкина, кивком позвал за собой.
Они уже почти добрались до деревни, когда в звуки боя добавились новый голос. Резкие, сухие, частые выстрелы. Кое-как выбравшись из оврага, Гусев обнаружил на самой околице, у дороги семидесятишестимиллиметровую буксируемую зенитку образца тысяча девятьсот тридцать первого года, которую ещё почему-то называли 3-К. Какая-то отчаянная голова ("Идиот, - поправил внутренний голос. И припечатал: - ...!") вытащила её на самый передний край и развернула в боевое положение. На ровном месте. Фактически под огнём врага. И если бы не князь...
Вспомнив о напарнике, Гусев остановился, обернулся и посмотрел на середину поля. Там, над продолжающим дымить танком, медленно таяла фигура богатыря -- бой закончен, потомки победили, враг разбит. Древнему герою можно возвращаться в... В то место, куда после смерти попадают герои. В людскую память...
Колычев ходил кругами по превращённой во временный кабинет комнате, глядя под ноги и лишь изредка останавливаясь перед подчинённым, чтобы в очередной раз спросить что-то вроде:
- Нет, Гусев, ты мне честно скажи: ты смерти моей хочешь?
Упомянутый Гусев стоял по стойке смирно, смотрел на Командира честными глазами и молчал. Потому что пока говорить было нечего. Пока был просто разнос. В общем, так сказать, виде. Когда начальство точно знает, что что-то было, но что именно, только подозревает. Начинать в таких случаях оправдываться себе дороже. Лучше подождать, пока не предъявят чего-то определённого, а уж потом... Ну, и лицо сделать. Обиженное. Но это только если вообще ничего не предъявят.
Полковник, всё прекрасно понимавший, тем не менее продолжал обработку подчинённого, хотя в большей степени, судя по уловленному Гусевым короткому взгляду, его интересовал Кощей. Но тот сидел у окна на длинной широкой лавке и думал о чём-то своём. Во всяком случае, веяло от него безразличием. Очень слабо веяло.
Наконец Командир посчитал свой долг исполненным (или ему просто надоело), и он перешёл к конкретным претензиям:
- А скажите-ка мне, красавцы молодые, как так получилось, что вам выдали аж восемь штук секретных образцов, а?! Два ящика! А?! Капитан Гусев! Изволь объяснить!