— Ну, побежите — догоните, поди. Вон, за те гаражи побрёл ваш батон.
— Спасибо, мужики! — Вадим развернулся и кивнул Илье с Мироном.
И они быстро порысили к гаражам.
— Ну ты зануда, — бурчал на ходу Илья. — Я думал — разомнёмся маленько. Я этого Мишу вроде бы где-то уже имел. Не просто так у него нос кривой.
— У нас дело есть, — огрызнулся Вадим. — Личинка. С ней и разомнёмся! Вон он, толстый! Между гаражами валяется. Тихо!
Парни замерли. У дальнего гаража и в самом деле что-то ворочалось и глухо стонало.
И вдруг Вадиму стало страшно, как не было никогда. Волна панического ужаса захлестнула его, почти лишила воли. Он, словно издалека, услышал, как завыл, опускаясь на землю, Мирон.
— Тш-шшшш… — раздалось тихое и пронзительное. — Тш-шшшш…
Илья схватил Вадима за плечо:
— Валить надо!
Рука дрожала.
У Ильи? Дрожала рука?
Вадим схватил за шкирку Мирона, потянул вверх, пытаясь поднять…
— Она светится… — прошептал тот.
Вадим стащил с него очки, надел, борясь с пляской пальцев: тварь и в самом деле светилась, разбухала, переливалась оттенками серого и голубоватого.
В этом странном свете лицо мужика было белым, как у мертвеца, но губы шевелились!
— Тш-шш… — донеслось до Вадима.
И вдруг в голове прозвенел чужой голос:
— Стоять!
Свечение взметнулось над гаражами, словно в мозгу толстяка полыхнул взрыв.
Вадим и Илья, подхватив Мирона под мышки, бросились бежать, не чуя ног и не замечая препятствий.
— Тш-шш… — неслось им вслед.
Ему хотелось дышать. Расправить несуществующие конечности, заполнить отсутствующие лёгкие.
Что это с ним? Память предков, или эхо памяти множества симбионтов? Тех, кто был его телами на планетах, недостаточно развитых, чтобы он мог просто парить среди тугих потоков воли, эмоций и мыслей? Парить и поглощать.
У любой планеты две сферы живого — видимая и невидимая.
Такова уж ирония эволюции, что низшие формы разумной жизни истребляют видимую сферу живого — пьют воду, едят траву и деревья, пожирают тела себе подобных. А высшие формы питаются невидимым — пьют энергию мыслей, чувств, пожирают волю низших разумных.
Разум эгоистичен, он кроит Вселенную под себя, нарушает заложенное в ней равновесие. Пожирает её. И рано или поздно всё вкусное оказывается съедено, надо окукливаться в личинку и ждать, ждать…
Память засыпает, мысли пустеют.
Тебя уносит дыханием невидимого звёздного ветра и гонит, гонит вперёд.
Но это — потом.
А сейчас он проснулся! И полон жизни! И цель его как всегда проста — плотный завтрак, а всё остальное — на сладкое!
Кто он? Как его называли?
Свист ветра напомнил: «Т-Тоот…»