Тоот. Его называют Тоот.
Он ощупал пространство, игнорируя слабые всплески посторонней агрессии.
Всплески удалялись… Испуг… Страх… Хорошо. Правильно.
Тоот поднял своего нового симбионта и погнал его искать место для первого «вдоха».
И неважно, что настоящих лёгких у него сейчас нет. Вдох бессмертного — событие эстетическое. Он нужен, чтобы оценить тонкий ментальный «вкус» нового мира. И никто не мешает найти для этого вдоха место, прекрасное и для дыхания симбионта. Чтобы, так сказать, эстетизировать и соощутить.
Тоот гнал симбионта вперёд и вверх. Он искал площадку повыше, но прислушивался и к мыслям своего нового раба. Мир в мыслях тварюшки был чужим, непривычным и всё-таки узнаваемым.
Тоот помнил этот запах, эти мерные колебания маятника времени, эти гравитационные токи. Но помнил смутно и отдалённо. Чтобы разбудить память — нужна была пища — вкусная, питательная. Много пищи. Большая часть его памяти и сил ещё спали, свитые в тугие коконы, их нужно было наполнить энергией, развернуть.
Симбионт затормозил перед препятствием. Его жиденькие ментальные сферы соприкоснулись со сферами другого аборигена. Тоже слабенького, мягонького…
Тоот подчинил его без усилия, даже не прочитав внутренний мир тварюшки. Сожрал, не манипулируя особо, лишь коснувшись.
Кого? Да какая разница? Голод не спрашивает имён.
* * *
Павел Сергеевич Соловаров, по кличке Пача, был человеком глубоко несчастным. Педагоги в политехническом колледже придирались к нему, девушки — шарахались.
Сегодня он пробрался ночью в общагу, чтобы подкатиться к Нинке, которая, по слухам, не отказывала никому, так даже эта шалава заявила, что от него, от Пачи, воняет!
Пришлось валить из общаги не солоно хлебавши, тащиться по ночному городу пешком — транспорт-то уже встал на прикол…
Да ещё и ключи дома забыл, а бабку было не добудиться!
Пача раз за разом набирал свой номер на домофоне, но родители, видно, всё ещё пили у соседей, а бабка приняла грамульку и завалилась на свой диван.
Вот где вонючая нора — бабкин диван! Вот чем от него несёт — бабкиным старьём! Даже Нинка почуяла! Скоро от него вообще люди будут шарахаться!
Пача снова набрал 36*. Из домофона раздалось нудное пиу-пиу…
— Чё, не открывают? — раздалось прямо над ухом.
Пача обернулся. Нависшего над ним толстяка он знал: видел сто раз во дворе. Даже имя его слышал — Сергей Юрич.
Юрич занимался ремонтом, имел свою бригаду: и сантехнику поставить, и плиточку положить, и обои поклеить. Нужный был человек, хоть и жадный. Многие во дворе его знали.
— Да не открывает бабка, уснула, — буркнул он.