— А мне жалко, — честно сказал я. — Он как наша Малка.
Учительница посмотрела испуганными глазами на меня, потом по сторонам и, увидев в углу зала высокую седую грузинку, обратилась за помощью к ней:
— Скажите, пожалуйста, мальчику, что стыдно жалеть капиталиста.
— Жалеть никого не стыдно! — неожиданно для нашей учительницы ответила женщина. — Это когда-то сказала мать Сосо своему сыну. Но он ее не послушал. И стал тираном. — Женщина вздохнула, поправила прядь седых волос и добавила: — Все едины перед Б-гом, дочка. И бедные, и богатые. И кто знает, чье горе больнее: бездетного миллионера или беднячки с детьми. Пиросмани не стал им судьей. И мы не будем судить. А мальчик — умница. Он будет большой знаток Пиросмани. Большой! — грузинка грустно посмотрела на учительницу и тихо добавила: — Дочка, учи детей жалости, иначе появятся новые тираны.
Учительница ничего не ответила женщине, она молча взяла меня за руку и увела из зала.
Я не знаю, что учительница рассказала обо мне в школе, но меня с этого времени все учителя называли специалистом по Пиросмани. И, как это не покажется удивительным, я им стал. Окончил институт, написал кандидатскую, стал искусствоведом, специалистом по Пиросмани.
Хотя мишпоха мне дала другое имя — Польский Жених! Так называли у нас в местечке старых холостяков. Я себя не считал старым, но мишпоха решила иначе. И все началось со свадьбы Семы, сына дяди Миши из Гомеля. На этой свадьбе все говорили не о молодоженах, а обо мне.
— Хана, куда ты смотришь? — сказала мамина сестра Рахиль. — Сема на восемь лет моложе Давида, и уже женится. Ты хочешь, чтобы Давид в сорок лет имел ребенка, и все бы думали, что это дедушка с внуком?
— Но ему еще не сорок, а всего лишь тридцать, — сказала мама, — а это большая разница!
— Ты помнишь Лейзерову Симу, — возразила ей Рахиль. — Они все время тоже говорили еще не тридцать, еще не сорок… И что? Осталось старой девой!
— Но он же парень, — попыталась сказать мама и получила убийственный ответ:
— В тридцать лет это уже а полишер хосун (польский жених)!
И мне начали искать невесту. Пошли письма из Краснополья и в Краснополье. Отозвались самые дальние родственники. И начались мои путешествия в поисках невесты. Я вам скажу, за всю свою жизнь я не повидал бы столько мест, если бы не эти поиски. Почти каждый месяц мне мама звонила в Минск.
— Давид, собирайся, тетя Клара нашла хорошую девочку… Давид, покупай билет, дядя Алтэр зовет в гости… У его жены Симы есть племянница…
И чем, вы думаете, заканчивались эти путешествия? Ничем. Не знаю почему, но никто мне не нравился. И тогда тетя Роза из Харькова в сердцах сказала: