Харальд быстро взглянул на меня и незаметно сделал знак рукой, чтобы я молчал.
— Почему же доцент Берггрен не мог встретить госпожу Хофстедтер возле филологического факультета? — с сомнением в голосе спросил Харальд.
— Потому что в половине десятого… — начал Герман. — Потому что…
Окурок обжег ему пальцы. Он бросил его в керамическую вазу. Потом он повернулся, сделал несколько шагов и снова остановился.
— Так почему же? — спросил Харальд.
Герман сел в кресло.
— Потому что в половине десятого я сам искал Мэрту на филологическом факультете, — сказал Герман. — И ее там не было.
Затем Герман рассказал все, что с ним случилось в тот злополучный вечер. Из Юридикума он действительно пошел домой, а когда пришел, оказалось, что Мэрты дома нет. Тогда он и заподозрил недоброе. Убедив себя в том, что эти подозрения далеко не безосновательны, он выбежал на улицу, вскочил в автобус, пересел на другой автобус у Большой площади и вылез на остановке возле Валенбергсвейен, прямо напротив филологического факультета. Воспользовавшись своим ключом, он открыл двери и вошел в здание факультета. Ни Мэрты нигде не было. Тогда он отправился домой пешком в надежде на то, что, быть может, она уже вернулась. Однако он пошел не по Тунбергсвейен через Английский парк мимо «Каролины», а по Виллавейен прямо к Энчёпингсвейен. Избрав такой маршрут, он мог довольно долго держать под наблюдением всю улицу перед филологическим факультетом. Правда, никого из знакомых он не встретил, но зато в кармане пальто ему удалось найти автобусный билет, который он и вручил Харальду. Харальд, казалось, был вполне удовлетворен тем что услышал от Германа, и перешел к совершенно иному кругу вопросов.
— Что вы знаете о харофине? — спросил он.
— О харофине? — переспросил Герман. — Что это такое?
— Вот об этом я вас и спрашиваю, — спокойно сказал Харальд.
— Это не тот самый крысиный яд, которым отравили Манфреда?
Харальд утвердительно кивнул.
— Больше я ничего о нем не знаю, — признался Герман.
— Какая на вас была верхняя одежда, когда вы пришли в «Альму» во вторник утром?
Герман стал вспоминать.
— На мне было пальто, — сказал он. — Я повесил его в вестибюле.
— И все? — спросил Харальд.
— Я почти никогда не надеваю шляпу, — сказал Герман.
— Галоши?
— Ну конечно. Галоши.
— Они у вас здесь? — спросил Харальд.
— Разумеется, а где же им еще быть? Они стоят в передней.
Вальграв принес галоши. Это были совершенно обычные галоши без всякой метки. Герман носил обувь сорок второго размера.
— Вы уверены, что это именно ваши галоши и вы ни с кем не поменялись случайно?