Из всего Сити я запомнил только отдельные фрагменты. Внутри город был очень разным — каждый пройденный мной квартал отличался от соседнего, как в Париже, где кварталы делятся на собственно французские и на китайские, турецкие, арабские, африканские, где французскость уступает национальному колориту.
Здесь, конечно, я не мог с уверенностью сказать, что это китайский или арабский квартал, но то, что кварталы отличались друг от друга, бросалось в глаза. Даже жители внутри этих кварталов отличались. Одеждой, звучащей из окон музыкой, продаваемой с лотков национальной едой. В моей Москве я такого не замечал. Это обязательно должно значить что-то важное, вот только что? Надо будет обдумать в спокойной обстановке, нарисовал я на руке воображаемый крестик.
Еще меня жутко достала многоуровневая планировка города — пересечь улицу, по которой сплошным потоком неслись беспилотные грузовики, роботы службы доставки и такси, было решительно невозможно, так что переходить на другую сторону мне приходилось по лестницам, ведущим к висящим над улицами мостикам. Которые петляли, пересекались и проходили один над другим совершенно без всякой логики.
Где-то на середине пути я решил немножко подкрепиться. А поскольку у меня слова не расходятся с делом, то я зашел в первое попавшееся на пути кафе. А чего тянуть? Если данных всё равно нет, то любой выбор оправдан.
Снаружи кафе напоминало рюмочную-стекляшку времен СССР — насквозь прозрачный стеклянный параллелепипед, стоящий на ажурных ножках-опорах прямо над проезжей частью. На входе меня встретила девушка восточной наружности в украшенном яркой вышивкой домотканом переднике.
— Мы подаём хаш, — мрачно сказала официантка. Произнесенная ей фраза звучала как "Беги, глупец".
— Ну, хаш так хаш, — согласился я, — это вообще что?
— Это суп, — холодно ответила девушка.
— И всё? Ты всерьез думала напугать меня супом? Он, что, безумно острый? Какой он на вкус?
— Ну… — задумалась официантка, — ты ведь русский, я вижу. Солянку пробовал?
— Еще бы, — согласился я, — конечно, пробовал.
— Так вот, хаш — не солянка. На вкус хаш совершенно не похож на солянку. Ты не сможешь есть.
— Ой, да ладно, — махнул рукой я. — Неси свой хаш, я в армии и не такое ел.
Девушка молча зашла в подсобку и вышла с большой тарелкой хаша на подносе, окруженной несколькими мисочками. Не успела она поставить тарелку на стол, как я понял, что я это есть не буду. Больше всего хаш напоминал расплавившийся от жары холодец, в котором плавали крупно покрошенные бараньи субпродукты — ножки, голова, рубец. Сверху это неаппетитное блюдо было покрыто слоем жира толщиной в палец.