— Ну вот. И купеческое отродье может на что-то сгодиться, — несмотря на ехидство реплики, тон златоградца был исключительно мирный.
Злиться не хотелось. Ощетиниваться не хотелось. И не было страха, того, что приходилось глушить каждый вечер — страха перед утром… Было странно легко. И свободно.
— Вода гасит пламя…
Как ни странно, Дан понял. И даже согласился. Со смешком:
— Ага. Гасит. Только огонь сначала доведет воду до кипения.
— А еще семян, — сквозь сон услышал Тир. — Обязательно репу, да вашего златоградского овоща, да побольше клубней.
— Мой список в кармане, — холодноватый голос дижонки почему-то подрагивал. — То, что особенно нужно, подчеркнуто. Без остального можно обойтись…
— А еще зерна и хоть какую меленку ручную! И лук. А то дикий долго не хранится. И чеснок.
— Лат, помилосердствуй! Еще немного — и одного дракона просто не хватит на то, чтобы унести все ваши заказы!
— Заказы? — Тир проснулся окончательно. Одним взглядом охватил приодетого Дана в Клодовой куртке и вышитой шапочке — под улевскую моду — смутившихся девчонок и угрюмого Стимия. — Какие заказы?
Поразительно, но Дан смутился (видимо, сегодня в стане драконов есть потери — не иначе как от переедания).
— Понимаешь, Клод хочет кое-что попробовать с драконами, но ему нужны некоторые инструменты.
— На Клода не сваливай! — нахмурился Стимий. — Божья пара, за какие грехи мне это наказание — приглядывать за юнцами, у которых все мозги в штанах!
— … и мы с одним драконом слетаем в небольшой городок… есть тут в трех часах полета довольно крупный…
— Ты рехнулся?
— И еще кое-что купим. Марите одежду и букварь, Латке — ты слышал, Сину что потеплеее, а то он у нас мерзнет постоянно, Стимию…
— Дан, ты…
— А еще порасспрошу местных про новости. Например, про род Собронов. Там много народу из Алты должно быть.
— Ты… — Тир умолк.
А ты наверное, был хорошим купцом, Дан. Умеешь зацепить за живое. Почуять — и зацепить. И воином был бы хорошим… у меня такая безжалостность не сразу появилась.
Потом он не раз жалел, что так легко уступил воднику. Потому ли, что хотелось узнать о своей семье? Или сработал ночной разговор и не захотел разрушать хрупкое пока доверие? Или дело было в чем-то еще?
Но он отступил, и долго смотрел из-под руки, как тает в небе радужный силуэт дракона…
А вечером Дан не вернулся.
Тревога накрыла долину еще с обеда. Латка, так оживленно щебетавшая, как и где она посадит принесенные Даном семена, постепенно замолчала и все чаще поглядывала на светлое небо в серых полосках дыма. Стимий, который с самого начала был против «разведки», плел из веток рыболовную сетку, то и дело костеря кого-то неназываемого по имени. Смотрел он при этом на прутья, но судя по тому, что в перечне грехов этого «кого-то» поминались самонадеянность и щенячье нетерпение, имел в виду вовсе не их. Может быть, несчастные ветки и совершили при жизни какие-либо прегрешения, но вряд ли их вина могла состоять именно в этом…