— Постой, Василёк, пока тут, я спрошу благословения, — произнесла она полушёпотом, почти заговорщически.
— Зачем стоять, когда можно сеть на лавочку у забора, — решил я, напряжённо пытаясь подслушать тему неожиданного, совершенно незапланированного на сегодня рандеву. Только полностью расслабившись и закрыв глаза, а вместе с ними оборвав поток визуальной информации, уловил нить разговора интересующего меня.
— Отрок, не перекрестясь и не благословясь, разобрал бесовскую англицкую машинку, собрал, и она заработала лучше новой, — пугала сама себя старая доносчица.
— Ты вот нас, батюшко, благословил на усыновление пастушка, а он — то… оказался каков? — нагнетала перестраховщица, — Вдруг порченый али ещё пуще того…?. Чего пуще она не уточняла, но и по этим нескольким фразам всё ясно:
— Во мне будут искать руку дьявола. Шутки шутками, а дело может быть серьёзным. Наверняка, батюшка должен быть самым образованным на деревне человеком. Уже одно это делает нашу встречу опасным испытанием для моей предстоящей адаптации.
— Да ладно, — решаю азартно, — в случае чего опять переиграю день. Не успел найти других причин для опасений, как меня ласково позвала бабуля — хитруля:
— Пойди к батюшке Никону, да к ручке не забудь приложиться. Когда я вошёл, хозяин перекладывал яйца из берестяного туеска в фирменную коробку с углублениями под них.
— Десятка два отвалила родственница за мою проверку по церковной линии, — ухмыльнулся я про себя. Возможность переиграть всё в случае провала, невольная ирония к этому молодому, лет 28–30, «батюшке» настроили меня на легкомысленный лад.
— Интересно, вымыл ли он руки после колки дров, — гадал я, целуя его пухлую ручку.
— Но после яиц точно можно бруцелез подцепить. В этот раз мысли батюшки транслировались в моей голове без особого усилия.
— Вот и делай добро глупой черни, меня же и виноватым выставят, — снисходительно размышлял священник. Невербально мне передались сложнопереплетённые чувства неловкости и затруднения недавнего семинариста — повесы. Ведь он действительно посоветовал усыновить меня богатой семье, тем самым взял на себя определённую ответственность, на что весьма грубо намекнула селянка.
— Пойдут трепать моё имя в деревне, — серьёзно испугался Никон, — тогда обещанный дядей перевод в столицу под вопросом. Сильное и знакомое мне ощущение предстоящего экзаменоподобного единоборства интеллекта включило форсаж и без того разогнанного рассудка. Скорость работы мысли увеличилась так, что пролетающая муха превратилась в стоп кадр.
— Его положение довольно трудно, — неторопливо анализировал я ситуацию. Чтобы сохранить лицо церкви и своё, он обязан доказать истинность своего прежнего благословения.