Ричард меж тем, взяв расческу, зашел за мою спину, и аккуратно распутал узел на голове, в который я скрутила свои волосы после мыться в душе.
— Ричард…
— Ну что ты как маленькая, — устало покачал головой оборотень, — хватит спорить, расслабься, и дай мне помочь тебе.
С этими словами он легко и нежно стал распутывать мои кудрявые прядки, разделяя узелки, касаясь головы горячими пальцами, и иногда задевая уши. Я разомлела от невероятных ощущений.
— Вот и все, — спустя двадцать минут сказал крайне довольный Ричард, и отложил расческу. — А говорила, неприятно. От тебя волнами исходит удовольствие…
— Это только потому, что расческой орудовал ты…
— Мне самому понравилось.
— Вот если бы тебе пришлось такое делать каждый день…
— Я готов.
Я распахнула глаза, а потом поняла, что думать над его словами просто не могу. Спасть. Мне срочно нужно лечь…
Я даже не поняла, как оказалась под одеялом. Вроде, Ричард стоял за спиной — а уже через секунду я лежу, а он мягко сидит рядом, поглаживая мою ладонь. И это тоже было невыносимо приятно.
Я уснула, не сумев даже поблагодарить парня за проявленную заботу. Завтра. Все завтра. У меня будет время разобраться со своими эмоциями ко всему этому…
— Ты должна сказать ему, что между вами ничего не может быть.
Вот такими словами встретил меня после завтрака Ричард, стоило Читу отлучиться в свой класс, проводив меня. Я устроилась на подоконнике, ожидая окончания перемены, и рассеянно листала книгу, на деле не улавливая сути написанного. А оборотень подкрался, как всегда, бесшумно и неожиданно, а уж его просьба (требование?) так вообще ненадолго лишили меня дара речи.
— Кому и что конкретно я должна сказать? — опомнившись, тут же ощерилась я, — доброе утро, кстати, — это уже саркастично, как ответ на отсутствие приветствия.
— Своему другу, — с нажимом произнес парень, полностью игнорируя мой сарказм, — ты должна четко обозначить рамки ваших отношений.
— Это вот с чего такие требования? — спрыгивая с подоконника, и убирая в рюкзак сумку, фыркнула я.
Ричарду, казалось, было не до веселья, и привычного противостояния и обмена «любезностями» между нами. Он придвинулся, возвышаясь надо мной, заглядывая в глаза, чтобы придать своему вижу максимальную убедительность. Хотя и без того получалось неплохо.
— Стефи, — мое имя перекатилось в его рту, и почему-то отозвалось внизу моего живота, — я не шучу. Скажи ему. Иначе это придется сделать мне.
— Угрожаешь? — спросила, перестав дерзить.
— Предупреждаю, — его ответ казался вполне честным.
— И почему вдруг такие… предупреждения?