Меня распирает ликование. Достаточно молчаливого присутствия Щавеля при сделке, чтобы у кидал, если к таковым относится позарившийся на Настюхину квартиру азербот или его дружки, пропало всякое желание осуществлять свой коварный замысел.
— Ты сам будешь? — спрашиваю Щавеля, обращением на «ты» давая понять, что я — уже давно не мальчик и к таким парням, как он, пусть даже очень крутым, обращаюсь именно так — и не иначе.
— Не, вряд ли, — качает головой Щавель, словно в свою очередь тоже объясняя, что подобные задания — не по его чину. — Из пацанов кто-нибудь подъедет.
— А может, лучше ты сам, а? Лично? — мне очень хочется, чтобы свою рожу азерботу предъявил непременно сам Щавель.
— Посмотрим. Там видно будет. Главное, считай, что мы впрягаемся.
Что ж, это действительно главное — обеспечение поддержки самой, наверное, сильной группировки великого города. А кто уж непосредственно будет осуществлять акцию прикрытия — не все ли равно? И тогда у меня остается к Щавелю последний вопрос: нельзя ли получить кредитообразно полштукаря зеленых, под любые проценты, — до расчета с покупателем квартиры. То есть буквально на три дня. Это мой дежурный вопрос. Последнее время я задаю его всем — и готов задать кому угодно, бригадиру или даже главарю любой, возможно, самой могущественной и страшной банды. Если есть хоть малейшая надежда, что моя просьба будет услышана, а еще пуще — удовлетворена, я не упускаю возможности привязаться с ней к любому человеку. Пусть даже он авторитет в такой специализации, как убийство других людей.
— А куда тебе полштуки на три дня? — выпытывает Щавель, изрубая меня в капусту своими глазами-бритвочками.
— Да так. Справки разные собрать. За срочность платить надо. Долг отдать. Да и на жизнь.
— А может, на это? — Щавель кивает в сторону Цинги, угодливо застывшего рядом, подразумевая содержимое его карманов.
— Ну, и на это тоже, — сдаюсь я. Чего, в конце концов, корчить из себя, как говорил когда-то мой дружок Балда, интеллигента. Цинга наверняка первым делом растрезвонил Щавелю, что я — постоянный клиент по этой части.
Удовлетворившись моей искренностью, Щавель переводит взгляд на Цингу и бесцветно — не прося, но и не приказывая — говорит:
— Скинь ему два грамма мела. Он через три дня разбашляется.
К нотариальной конторе мы с Настюхой подъезжаем на такси, к девяти часам утра, как наказано нашим пастырем, агентом «Дома плюс» — сухощавеньким пареньком в очечках и пиджачке. Он ждет нас у входа, приветственно вскидывая бровки. Мы с Настюхой обсажены на всю катушку…