– Только потому, что яд действовал на меня иначе…
– Разве это важно? Мы не справились. Справилась ты. Мы видели, на что ты была похожа, когда выбралась наружу. Сколько раз надо было упасть, чтобы превратить колени в такое месиво? Но ты упрямо шла.
– Это делает меня не сильной, а упрямой, – пробормотала Эми.
– Сила проявляется по-разному. Сусаноо это знает. Разве не видишь, он тебя уважает? Иначе убил бы в тот самый миг, когда ты встала между нами. Он относится к тебе, как к ёкаю. Он слушает тебя, говорит с тобой. Помнишь, как Юмэй вел себя, когда вы только познакомились?
Эми уткнулась в его плечо. Она и правда не обращала на это внимания, но слова Широ заставили ее с изумлением осознать: Сусаноо относился к ней не хуже, чем к Юмэю и Бьякко. Она была простой смертной, но куницуками говорил с ней, как с одной из них.
– Все равно не думаю, что буду полезна в битве против Орочи.
– Как вряд ли буду и я, – сознался Широ. – Мы просто постоим в сторонке, а Сусаноо и Юмэй со всем разберутся.
– Ты видел, как Юмэй проделывает эту штуку с тенями? – спросила Эми. – Перед тем, как сразиться с Джорогумо, он заставил весь лес потемнеть и превратил тени в ворон.
Широ вскинул бровь.
– А еще я слышал, что ты спрыгнула с дерева и пырнула паучиху стрелой, пока она не наделала в Юмэе новых дыр.
– Он… он что, рассказал?
– Крайне неохотно, – ответил Широ с явным весельем. – Он вовсе не рад, что его спас человек.
Эми снова опустила голову ему на плечо, переводя дыхание. Подъем становился все выше; уже вскоре Широ больше карабкался, чем шел, и Эми опять порадовалась, что ей не приходится идти своим ходом. Ее вес, казалось, совсем не мешал кицунэ.
Пусть глупо – ведь они шли в логово грозного врага, – но Эми не могла не наслаждаться его близостью, теплом, запахом с нотками леса. Она лелеяла в памяти его улыбку, то, что он вновь стал похож на прежнего себя… и под всем этим скрывалось воспоминание об их поцелуе на постоялом дворе – и угрожало прорваться наружу. Эми упрямо отказывалась об этом думать… хотя это не раз являлось ей во снах.
Нутро сжалось. Она целовала куницуками. Но тогда он еще не был Инари. Он был просто Широ, ее озорным кицунэ, который дразнил ее лишь потому, что любил смотреть, как она дуется.
Наконец они добрались до вершины каменистого хребта и обрыва за ним, огромного древнего кратера, когда-то бывшего жерлом вулкана. Теперь он зарос молодым лесом, окутанным осенней листвой, тусклой в свете звезд.
– Муракумо где-то в центре, – произнес Сусаноо.
– Ты чуешь Орочи? – спросил Юмэй.
– Нет.