— Нет.
— Я не спросил внешне или внутренне.
— Никак не похож.
— Каков он — Миа? Что из себя представляет?
— Совсем ничего. Он самый обыкновенный.
— Не хотите давать ему оценку и характеристику? — заметил доктор.
— Не хочу.
— Почему? Ведь человека характеризуют его поступки. Почему вы не хотите его охарактеризовать, исходя из того, как он поступает?
— Это не ваше дело.
— Вы — мое дело, — на этот раз мужчина ответил строгим голосом. — А если вы с братом одной крови и из одного теста, то и он мое дело.
— Мы не из одного теста.
— Кто, кроме вас, еще так считает?
Люк задумался. А ведь и вправду. Так считает только он. Ни мать, ни сам Миа никогда не считали его кем-то особенным. Что бы он ни делал, как бы ни старался.
Ни грамоты, ни медали, ни выполнение всех указаний не делали его особенным. Лучше, чем брат. Лучше, чем все остальные.
Люк из кожи вон лез, чтобы быть самым уникальным и сильным. Но это не нужно было никому, кроме него одного.
— Никто. Меня не понимают.
— А вы себя понимаете, Люк?
— Да.
— Отлично. А не хотели бы вы объяснить вашей маме и брату, из какого теста вы сделаны? Не то, каким они вас знают и видят изо дня в день, а то, каковы вы есть на самом деле. Не хотели бы вы открыть им глаза?
Люк вспомнил о старом разговоре с Миа на карьере. Брат тоже ему тогда говорил, чтобы он рассказывал о том, что происходит внутри.
— Нет.
— Почему?
— Я не Иисус, чтобы возвращать слепым зрение.
— А кто Иисус? — ни с того ни с сего спросил директор, хотя логичнее было задать вопрос: «А кто же вы?»
Мужчина знал, кем хочет казаться его юный собеседник. Его больше волновал вопрос — кого он считает Иисусом.
— Отец. Он, наверное, подался в проповедники и поклоняется иконам.
— Зачем вы занимаетесь богохульством?
— Я занимаюсь отцехульством, доктор. К Богу у меня претензий нет.
— А какие претензии к отцу? Насколько мне известно, вы его не знаете. Он ушел из семьи, когда вы только родились.
— Верно, я не знаю его. Но даю ему характеристику, исходя из поступков, которые он совершил. Ведь так вы говорили, доктор?
— Да. Но почему тогда вы не можете охарактеризовать брата?
— Я дал ему слово, что никогда не скажу за глаза о нем ни хорошего, ни плохого. А мое слово…
— И вы его сдержите, Люк. А теперь ответьте мне, опять-таки по десятибалльной шкале, насколько ваш отец — Иисус?
— Что?
— Ну же.
— Ноль.
— От одного до десяти, — снова напомнил доктор.
— Ноль, — юноша вспыхивал, как бензин, к которому поднесли спичку.
— Один — минимальный балл, Люк.
— Ноль, доктор. Ноль!
— Хорошо.
Директор был доволен.
— Я хочу вас выписать незамедлительно, Люк.