— Извини, что я тебя толкнул.
Мне правда было неприятно ее толкать, но сколопендра могла нас съесть. Судя по тому, как я чувствовал время, именно сейчас она ползла под драгоценным роем. Делия зашептала:
— Ты думаешь она ушла?
— Я знаю, что она ушла, — сказал я. И подумал, что я точно как в фильмах. Стало приятно. Я добавил:
— Иногда вижу вещи.
Делия нахмурилась. Это была ее самая частая гримаса — внешне она казалась очень неприветливой.
— То есть, ты видишь будущее?
— Иногда вижу прошлое. Когда глаза закрываю, вижу некоторые вещи. Здесь это легко, как будто канал перестал барахлить.
— Значит, ты у нас волшебник.
— Не знаю. Но мы в волшебном мире, так что можно и так, наверное, сказать. А ты тоже волшебница?
Делия задумалась, потом пожала плечами.
— Я волшебно пробивала школу. Никто не мог меня запалить.
— Может, ты умеешь становиться невидимой?
Делия засмеялась и потрепала меня по голове. В «Касабланке» один парень сказал другому «это может быть началом отличной дружбы», но там была немного другая ситуация.
— Так мы можем идти, провидец?
— Да, — сказал я. — Если что-то изменится, я сообщу.
Но сказал я не как провидец, а как пилот. И мы пошли дальше. Тропинка была узкая, иногда она закручивалась петлей, иногда давала резкий поворот, но всегда была видна. Лес вокруг нас жил своей особой жизнь, которая была немного настораживающей. Резкие звуки, шелест, мелькающие тут и там цветные птицы, все делало нас нервными, и мы то и дело оборачивались, ожидая увидеть ту мерзкую сколопендру, хотя я и знал, что она далеко.
— Как думаешь, что от нас хочет этот парень, который здесь король?
— Тут два парня, — сказал я. — Насколько я понял. Но я мог неправильно понять. Не знаю, мы же в фэнтези. Я читал фэнтези. Он хочет съесть наши души.
— Тогда зачем мы к нему идем, Герхард?
— Не знаю. А куда нам еще идти? Я, например, не хочу жить дикой жизнью.
И мы засмеялись. Никто до Делии не смеялся над моими словами. И хотя я не пытался пошутить (я редко шучу, потому что для этого нужно играть со своим голосом), мне нравилось, что я кажусь ей забавным. Она сказала:
— Я думаю, ему нужна наша кровь или что-то вроде того. Если ему были нужны наши родители, но он согласился на нас, тут что-то с кровью. Он ждал нашего появления здесь восемнадцать лет. Мы для него важны.
— Тогда мог бы проследить, чтобы здесь не ходила гигантская сколопендра, — сказал я. Щебетание птиц стало нестерпимо громким, и я посмотрел вверх. Над моей головой было большое, апельсиново-оранжевое солнце, вокруг которого кружили разноцветные птицы. Они танцевали какой-то свой танец и, казалось, что они окаймляют солнечный диск. Это было как на картине, но картина двигалась, цвета сменялись, и птицы путешествовали по кругу, а мне было интересно, зачем им это нужно. У земных птиц я такого поведения не замечал, но, наверное, подземные птицы были другими. Они кружили, и я видел, как золотой сменяется синим, и снова золотым, затем красным и зеленым, и все это были блестящие перья этих птиц. А потом они замерли, как орнаментальная рамка, и я заметил, что Делия тоже смотрит.