— Как красиво, — сказала она. Я кивнул, потому что был согласен, и мне тоже нравилось.
— А что они делают? — спросил я. Делия пожала плечами.
— Я о таком не читала. Ученые до сих пор не знают, как птицы, например, находят дорогу на юг. Есть гипотеза, что они ориентируются по магнитным полям. Но точно никто не знает. Может быть, здесь у птиц сбились эти ориентиры, чем бы они ни были?
— И они тогда будут кружить, пока не…
Но Делия закончила за меня:
— Да, Герхард. Пока не умрут.
В этот момент ей под ноги упала одна из золотых птиц. Глаза у нее были мутные, перья золотые, а клюв широко раскрыт. Делия взяла ее на руки, и я тоже к ней прикоснулся. Она была очень горячая. Ее сердце билось быстро-быстро, но прежде чем я или Делия успели что-то сказать, оно дернулось как будто слишком сильно и остановилось. Напряженное птичье тело расслабилось, но остывать стало не сразу. Я почувствовал грусть — это было красивое существо и молодое. Делия сказала:
— Они все умрут.
А потом взяла палку и швырнула в птичий круг. Птицы разлетелись, но секунд через сорок снова собрались и принялись за старое. Делия сделала еще несколько попыток, а я знал, что это бесполезно. Некоторые танцуют, пока не умрут — так говорила учительница в школе. Но она имела в виду совсем другое — тягу к развлечениям в ущерб своей жизни. Она любила говорить так про мою одноклассницу Юханну, которая любила танцевать во время урока математики. Я ее понимал, мне тоже не нравилась математика.
Я потянул Делию за рукав, но она сказала:
— Что за орнитологическая «Долгая Прогулка»?
Я читал эту книгу, ее написал Стивен Кинг, но я решил, что сейчас не время говорить. Это была грустная книга, она была про смерть. Там много школьников шли вперед, пока не умрут. И умерли все, кроме одного. Я понимал, почему Делия говорит так про птиц. У нее в руках была первая жертва, но потом они все умрут. Я сказал:
— Пойдем. Если мы не можем понять, почему так, мы вряд ли сможем им помочь. Хочешь потом похороним птицу?
Но Делия только покачала головой. Она уложила птицу на камень, хотя надо было под камень, и мы пошли дальше. Ей было грустно, и мне тоже. Мы снова молчали, хотя нам было приятно быть друг с другом, а когда людям приятно друг с другом, он чаще говорят. Белые камни теперь встречались все реже. Мне не хотелось больше смотреть в небо, я чувствовал себя виноватым перед теми птицами, которые остались кружить вокруг солнца. Делия сказала:
— Как-то все неправильно тут устроено.
И я сказал:
— Мы просто к этому не привыкли.
Хотя я думал, что, наверное, все-таки это дурно. И Делия молчала, и ее лицо окончательно стало грустным. Я подумал, что она переживает за себя, но не отдает себе в этом отчет, поэтому ей нужно погрустить за птиц (это значит и за себя погрустить). Мне про себя было совсем не грустно, но я уже скучал по маме и папе. Сейчас было восемь утра, а значит они пили кофе на кухне и обсуждали планы на день, намазывая тосты виноградным джемом. Скоро папа поцелует маму и отправится на работу, а мама будет целый час мыть две тарелки и две чашки, потому что всегда нервничает перед первым утренним клиентом.