— Подожди, — говорит Офелла. — Ты имеешь в виду, что сейчас нам нужно быть подальше отсюда?
— Мы не знаем, — отвечаю я, а Ниса проходит вперед, прижимается лбом к стене, отвернувшись от нас. Выглядит она жутковато, шея напряжена, а все остальное тело почти расслаблено. Как девушка из нашего народа, переполненная отчаянием настолько, что движение становится невозможным. Я вижу рубиновую каплю, которая падает вниз и словно бы совершенно исчезает в ворсе красного ковра.
Первая капля, вторая, третья — начинается дождь. Ниса издает звук средний между возгласом отвращения и облегчения. Я кидаюсь к ней, но Офелла и Юстиниан удерживают меня.
— Стой. Мы не знаем, как это работает.
— Да, поэтому и нельзя ее оставлять, — говорю я. Ниса разворачивается к нам. Дорожки крови на ее щеках похожи на потекшую тушь, только цвет иной, а железный запах я чувствую даже отсюда. У нее на ладони извивается существо. Оно не имеет головы, глаз, похоже на линию, одинаковую на всем протяжении, неприродно ровную.
Юстиниан громко ругается, Офелла прижимает руку ко рту. А я ощущаю себя зрителем, и хотя мне хочется помочь Нисе, я не могу пошевелиться, и мне это совсем не нравится. Ниса выглядит, как картинка с музыкального альбома какой-то очень суровой и мрачной группы, а потом существо выскальзывает между ее пальцев, и она пытается поймать его второй рукой, тогда уже она становится будто в черной комедии.
Черно-белой комедии. Все вокруг блекнет еще до этого, как червь шлепается на пол, и это разбивает мою теорию о том, что дело в нем.
Дело ни в чем. Все происходит, меркнет, проваливается в темноту, а потом в густые, серые сумерки. Я вижу, как корабли на картинах качает на нарисованных волнах, они выглядят живее, чем мухи, которые пропадают и появляются, но даже тогда выглядят, как будто это они — плоские изображения.
— О, — говорит Юстиниан. — Не то ретро, которое я люблю, но в этой обстановке выглядит даже естественно.
Губы его, однако, едва шевелятся, получается почти шепот. Мы бросаемся к Нисе, которая пытается удержать червя. Он скользкий и, в конце концов, все-таки плюхается на пол, мы вчетвером, как дети, увидевшие майского жука в песочнице, пытаемся его поймать, падаем на колени, с увлечением стараемся прижать червя, да только он оказывается быстрее каждого из нас, даже быстрее Нисы, чьи руки я едва вижу, настолько неуловимы ее движения.
Офелла говорит:
— И что теперь делать? Ждать, пока это пройдет само?
Поняв, что червь ускользнул, мы садимся на пол, вытягиваем ноги к чужим дверям, прижимаемся друг к другу.