— Да кто ты такой, смерд, что позволяешь себе говорить в таком тоне? — не сдержалась Гонория, направляя испугавшегося фыркающего от незнакомых запахов коня поближе к самоходу. — Я — Гонория Флавес, декурион третьей личной турмы Её Высочества Афины Октаво! И если уж я должна ждать мою госпожу, то уж ты, чернь, и подавно! Ко мне, всадницы!
Воительницы повиновались, хотя и с некоторой опаской — самоход явно внушал им опасения.
Человек в зелёном, которого колдунья поименовала сиром Вяземским, смерил Гонорию ледяным взглядом, от которой ей даже как-то не по себе стало, и вновь что-то пролаял на своём непонятном языке.
— Сир Вяземский говорит, что не хочет конфликта, — произнесла колдунья-переводчица. — Но ему нужно немедленно переговорить с Её Высочеством. Вопрос государственной важности.
— Знай своё место, смерд! — разозлилась Гонория, направляя своего коня ближе и выхватывая из ножен саблю. — Не тебе указывать, что делать!
Флавес вытянула руку и приставила остриё оружия к шее торчащего из самохода наглеца, однако тот и глазом не повёл, сохранив непроницаемое выражение лица, и лишь что-то процедил сквозь зубы.
— Сир Вяземский говорит, что вы усугубляете ситуацию, сира, — невозмутимо перевела волшебница. — И что это может быть чревато последствиями.
Человек в зелёном посмотрел на Гонорию. И взгляд этот девушке ой как не понравился — холодный, злой и дерзкий. Наверняка какой-нибудь туземный князёк на службе местного нобиля — именно у таких спеси и нахальства всегда в достатке.
Вяземский посмотрел на Флавес — дерзко, прямо в глаза, но лицо его оставалось по-прежнему бесстрастно. Задумчиво потёр нос… А затем молниеносно отшиб голой рукой клинок и стремительно нырнул внутрь самохода, да так быстро, что Флавес не успела ничего сообразить или тем более сделать. Да и что бы она сделала? Сабля у неё была южного типа, с сильным изгибом и плохо приспособленная для колющих ударов.
Примеру человека в зелёном последовала и волшебница, после чего самоход с рычанием сдал назад и скрылся в переулке.
Девушка уже набрала воздуха, чтобы скомандовать своим всадницам догнать и хорошенько проучить наглеца…
Когда с отчаянным воем и рёвом из переулка с немыслимой скоростью вновь выскочил тот самый самоход и понёсся прямо на ворота магистрата.
Лошади воительниц испуганно заржали и рванули в стороны, не слушаясь команд всадниц. Конь под Гонорией и вовсе встал на дыбы, и она, опасаясь, что лошадь опрокинется, соскочила на землю.
Самоход протаранил своим скошенным носом ворота, сорвав их с петель и выбив внутрь двора.