Микростимуляторами управляет сложный уникальный прибор, разработанный и созданный Цацаниди. Вот второй вопрос: почему при жизни академика прибор работал, а теперь вдруг перестал? В чем дело? В личном коде, пароле? Тогда странно, что они не нашли умельца, который взломал бы этот пароль.
Если на первый вопрос мог бы ответить только сам Цацаниди или его пациенты, то со вторым вполне можно пристать к Кузьке.
Принимаем за аксиому, что прибор перестал работать, как только умер академик, и идем дальше. Аня Григорьева разбирает архив своего шефа и действует в соответствии с его завещанием, а по нему документация, касающаяся прибора, должна достаться Стольникову. Почему только в том случае, если его изберут директором? То, что академик не хотел отдать разработку другому директору, понятно: не доверял. А вот почему нельзя отдать тому же Стольникову, если выборы пройдут не в его пользу? Почему в этом случае нужно публиковать документы под именем Цацаниди?
Кого-то очень не устраивает завещание. Ведь выборы директора еще не состоялись, а документы уже пытались выкрасть у Ани. Либо кто-то очень не хотел, чтобы они достались Стольникову, либо самому Игорю Николаевичу и неймется.
Вся проблема в том, что в архиве разработки не оказалось. Григорьева-то догадывалась, где документы взять, но почему-то боялась, что ее по дороге убьют. Значит ли это, что документы где-то далеко, куда надо ехать? Нет, не значит. Могут быть и в соседнем доме. Захотят убить, успеют. Вот она и просит Машу привезти диск.
Почему сама Григорьева так одержима была идеей найти диск, теперь тоже понятно, у нее были вживлены стимуляторы, которые позволяли ей участвовать в эксперименте. Она хотела если не вернуть, то хотя бы найти свою Леночку, и пошла бы на все ради этого. Продолжала бы работать и со Стольниковым, значит, завещание выполнила бы. Просто кто-то этого не хотел и постарался, чтобы документы Ане в руки не попали. Потому ее и убили. Маше же на завещание академика и все эти эксперименты наплевать. Ее можно не убивать, достаточно просто купить у нее документы. Или просто выкрасть их, как вот сегодня пытались.
Только с чего бы вдруг Маша стала искать документы? Ради страховки? Так умрешь доказывать, что смерть Ани не была самоубийством. Журналистское любопытство тоже как-то не настолько сильно, чтобы лезть в это осиное гнездо. Что остается? Последняя воля умершей. С этим совсем просто. Аня ведь сказала, что пока ничего делать не надо, она еще позвонит. И не позвонила. Значит, последняя ее воля была: не искать.