— Так говоришь, сам видел?
— Ну…
— Видел? Тогда теперь смотри сюда.
На экране красовалось фото аппетитно зажаренной на вертеле курочки, украшенной помидорными розами и укропными ветками. Рядом был приведен рецепт ее приготовления под заголовком «Цыпленок в пивном маринаде».
Стольников спокойно закрыл на экране все окна, извлек выплюнутый компьютером диск и неожиданно швырнул его в лицо Вите Горошко.
— Идиоты! Вы не тот диск взяли! Не тот!
— Да не было другого диска, не было, — заблеял Витюшка, трясясь толстеньким тельцем. — Я Гришке как себе доверяю, Игорь Николаевич…
— Пшел вон! — прошипел Стольников.
Как только за Витей захлопнулась дверь, Игорь Николаевич схватился за телефон.
— Ну как? — спросил насмешливый голос в трубке.
— Ничего не вышло. То ли она не нашла, то ли эти идиоты безмозглые не тот диск вытащили…
— Сам ты идиот безмозглый и есть, — оборвал его голос. — Не могло там быть этого диска. Сам-то подумай. Кто его туда положил? Сам Цацаниди? Пришел с того света и положил?
— Так вы что же, знали? — оторопел Стольников.
— Естественно, но надо ж было тебе рога пообломать, чтоб еще разок глупость свою почувствовал.
— Да что вы из меня дурака-то делаете! — попытался возмутиться растерянный профессор.
— Так дурак ты и есть. Сидеть на разработке и упустить самое главное. Дурак.
Итак, за ней охотятся. Вернее, не за ней, а за документами, которые она ищет.
А почему, интересно, те, кто охотится, решили, что она их ищет? Или, может, они думают, что документы уже у нее? Не похоже. Если сгрести в кучку все свалившиеся на нее в последнее время события, то получается примерно следующее: Анька Григорьева… Хотя, нет, остановила себя Маша. Началось все с Цацаниди.
Тогда так: Цацаниди, академик, директор и врач, лечит людей, а заодно ведет научную работу и ставит эксперименты. Интересно, с согласия пациентов или нет? Вообще-то цель лечения в клинике института должна состоять в том, чтобы восстановить деятельность тех участков мозга, которые поражены травмой, инсультом или заболеванием. Параллельно Цацаниди разрабатывает и методики по отключению участков мозга, вживляя микростимуляторы, блокирующие работу этих участков. Используя мозг этих больных, он удерживает канал передачи посмертных данных. Бред, но допустим. Значит, все-таки с их согласия, потому что такая работа подразумевает большое сотрудничество пациента и ученого.
Вот и первый вопрос: почему они соглашаются на столь рискованные эксперименты? Им платят? Едва ли. Может, лечат бесплатно? И законны ли вообще такие эксперименты?