* * *
– Не обижайся, Митек, просто, в таких местах очень любит селиться дикий зверь. Ты мог погибнуть, понимаешь.
Митек дулся очень сильно.
– А по-человечьи сразу сказать нельзя было об этом? Обязательно так: за шкиряк и головой об ель?
– Ну, прости, случайно вышло, сам не ожидал, что так резко дерну. Но и ты молодец – «сюрприз-сюрприз»… Заранее сказать надо было, тогда и я бы предупредил, а то привел и ломишься вперед, как лось. А если там Хокби или еще кто похуже лежку себе облюбовал, не подумал? Что потом родным твоим говорить? «Извините, я не успел» или «простите, ваш сын хотел сюрприз нам показать, но его вдруг зверь сожрал»?
Митек, уткнувшись подбородком в колени, угрюмо ковырял палочкой природную подстилку.
– Ну, и хорошо… Знаешь, а они только рады будут. Избавились, наконец, от урода. Они все ненавидят меня за то, что я такой…
Тут он засопел, обхватив голову руками, и спрятал лицо. Слышно было, как мальчик борется с нахлынувшими слезами и старательно пытается унять жгучую обиду, которая неожиданно нашла выход и желала быть услышанной.
Если бы не Анята, ох, сколько бы он сейчас рассказал другу: какие обидные слова ему говорили старшие братья и сестра, а какой разговор он однажды нечаянно подслушал ночью. Оказывается, все эти годы его родители сомневаются, а правильно ли поступили, оставив проклятого в доме? Может, из-за этого их Боги и наказывают вечными неудачами да такой нищетой? Они хотели дара, а люди посмели скрыть младенца и не отнести его в Храм, как полагалось. Но еще не поздно ведь исправить, загладить старые грехи? Отец был против. Но и его «НЕТ!» звучало с сомнением и неуверенностью в своем решении. Он всего лишь предложил повременить в надежде, что все выпрямится, и в этом году урожай соберут хороший, и сын пройдет обряд. Вот и выходит, что урожай снова с недоимом, а кто виноват? Митька виноват. Федун обряд провалит – опять Митька виноват, сивучи не снеслись, или Гейга в штаны нагадил – тоже Митька виноват. Он хотел дождаться своей инициации и спросить дозволения у графа пойти с ним в Великие Пустоши. Он будет таскать походные вещи, выполнять все приказы, а еще он очень быстро бегает и высоко прыгает – граф должен оценить эти достоинства и применить их по уму в своих путешествиях. Он, наверно, не захочет терять такого полезного, верного слугу и ни за что не сдаст его Кардиналам.
Мальчик непроизвольно шмыгнул носом и судорожно выдохнул, унимая беззвучно текущие слезы. Ему вновь привиделось, как он бравой походкой шагает по Мертвой земле…
– Ты – не урод, – вдруг подала голос Анята. – Не надо так говорить.